Год хорошего ребенка - КАТАСТРОФА

1 1 1 1 1 Рейтинг 4.59 [29 Голоса (ов)]

Год хорошего ребенка (повесть)


 

Глава четырнадцатая КАТАСТРОФА

Год хорошего ребенкаИ вот Рома Рогов под весело-завистливые взгляды сестры собирается идти на собеседование в выездную комиссию РУНО.
Рома начистил ботинки так, что в них можно было смотреться как в самовар или как в елочный шарик. Глядя в них, можно было причесываться. Надел лучшую рубашку со всеми пуговицами и повязал пионерский галстук.
— Сходи в магазин за хлебом! — строго приказал он Ольге. — И подмети пол.
— Раскомандовался! — ответила Ольга. — Ты — лучший ребенок, вот ты и подметай с утра до вечера. Она помолчала, потом, видно передумав, сказала:
— Ладно, иди, подмету.
Когда Рома уже взялся за дверную ручку, его задержала Елизавета Николаевна.
— Рома, ты когда-нибудь проходил выездную комиссию?
— А что это такое?
— Тебе будут задавать разные вопросы.
— Какие? — спросил Рома.
— Какие отношения сейчас между белыми и черными в Африке. В каких странах Южной Америки сейчас революция. В чем неправ президент Америки Рейган?
— А в чем он неправ?
— Во всем.
— А в каких странах Южной Америки сейчас революция?
— Во всех понемногу. Там всегда революции, — ответила Елизавета Николаевна.
— Почему меня будут об этом спрашивать? — удивился Рома.
— Как же, ты выезжаешь за рубеж. Должен произвести на иностранцев хорошее впечатление своими знаниями. Они будут видеть, что советского мальчика глубоко интересуют судьбы мира.
— А если я не отвечу на вопрос?
— Значит поедет другой мальчик. Или другая девочка. Желающих поехать много, а мест в делегации мало.
Сообщение Елизаветы Николаевны несколько насторожило Рому, но не настолько, чтобы запугать. Он твердыми шагами пошел навстречу судьбе, которая должна была предстать перед ним в виде неизвестной комиссии РУНО.
В маленьком переулке имени тов. Подсвечникова стоит двухэтажный особняк. Именно из него идет свет учебного разума на весь район. Именно отсюда разлетаются по школам диктанты и контрольные; строгие, но неконкретные приказы и призывы: расширить, повысить и развернуть. (Расширить обычно надо работу, повысить — успеваемость, а развернуть, как правило, борьбу.)
Около особняка жужжала группа взволнованных школьников. Это были друзья кандидатов на выезд. Сами кандидаты были внутри особняка. Они были очень аккуратно одеты и очень серьезны.
Время от времени открывалась большая деревянная дверь комиссии и выходил очередной экзаменовавшийся. Все бросались к нему:
— Ну что? Ну как? Что спрашивали?
— Все спрашивали, — отвечал очередной мальчик. — Про положение в Африке, про то, в какой стране больше всего развит неофашизм.
— А почему?
— Они говорят, что советский мальчик, выезжающий за рубеж, все должен знать про положение в мире, — объяснил экзаменующийся. — Мы — самая передовая страна на Земле и должны думать не только о себе, но и обо всех других рабочих людях планеты.
Вопросы ребятам задавали самые разные. Не было никакой системы. Все это напоминало кроссворд в газете «Вечерняя Москва»: «Остров в Тихом океане, недавно получивший независимость. Пять букв по горизонтали» или «Один из пятидесяти языков современной Индии. Восемнадцать букв по вертикали».
Поэтому Рома не стал мучиться, искать систему в вопросах, а просто сел и стал ждать, когда придет его очередь.
Наконец высунулась девушка-секретарша и сказала:
— Рогов!
Рома вошел в комнату на резиновых ногах. Это был «красный уголок», такой же, как у них в школе.
В углу у окна на длинном столе лежала наполовину законченная стенгазета с названием «Народное образование». Рома ухитрился даже прочесть главный заголовок «Перестройка набирает силу».
На противоположной стене висело развернутое знамя и стояла прислоненная к стене Доска Почета с фотографиями всех лучших работников РУНО.
А сами эти лучшие работники сидели посередине комнаты за другим столом. Несколько пожилых женщин и один мужчина в помятом костюме и галстуке.
— Проходи сюда, садись.
Рома сел на одинокий стул против комиссии.
— Ты хочешь поехать на фестиваль в Жевену?
— Да.
— А ты знаешь, какое положение сейчас в Южной Африке?
— Знаю, — сказал Рома.
— Какое?
— Сложное. Очень.
— Я бы даже сказала взрывоопасное, — сказала женщина за столом. — Ты согласен со мной? Потому что белые там угнетают темнокожее население.
— Согласен, — согласился Рома.
— А какие у тебя жилищные условия? — продолжала эта же молодая женщина.
— Хорошие, — ответил Рома. — У нас две комнаты и одна соседка. Елизавета Николаевна.
— А сколько у нас детей — членов пионерской организации?
— Не знаю, — сказал Рома.
— Стыдно, — заметила эта же молодая женщина. Почему-то Рома ей явно не нравился. — Стыдно не знать, сколько у тебя товарищей-пионеров.
— У меня три товарища, — сказал Рома. — Мы вместе с ними макулатуру собирали.
— Не спорь с нами, — сказал председатель. — Если мы говорим, что тебе должно быть стыдно, то тебе должно быть стыдно.
— И запомни, пожалуйста, — снова вмешалась молодая, — желающих поехать много, а мест нет. Поедут далеко не все.
— Следующий! — громко позвал председатель, и Рома понял, что надо уходить и ждать в коридоре решения комиссии.
На смену Роме в комнату вошел улыбчивый рыжеватый блондинчик.
— Здравствуйте, — сказал он комиссии и поклонился. — Я — Леша Измайлов.
Комиссия приступила к допросу.
Через некоторое время рыжеватый мальчик вышел. Видно допрос ему дался легко. Потому что он улыбался такой же легкой улыбкой, с какой вошел в зал.
— Ну, о чем тебя спрашивали? — набросились на него ребята.
— О жилищных условиях.
— И что ты им сказал?
— Что у нас дома шесть комнат на четверых.
Ребята даже ахнули.
— А на самом деле сколько?
— Две.
— Значит, ты соврал? — допытывались ребята.
— Конечно. Им так больше понравится.
— Но это же неправда? — воскликнул Рома.
— Мне и не нужна правда, — ответил мальчик. — Мне надо поехать. Мой папа говорит — ищешь правду, теряешь дружбу.
— А еще что спросили?
— Что нашим ребятам дороже всего?
— И что ты сказал? Родители? Дед Мороз?
— Руководители партии и правительства.
— Ну-ка, отойдите, ребята, — сказал Рома. — Я сейчас ему по морде дам.
Он размахнулся и треснул блондинчика по башке. Блондинчик был заискивающий перед начальством, но не трус. Он в ответ съездил Роме по зубам. И началась настоящая драка с синяками, с отрыванием карманов, с кровью из носа.
Из кабинета выскочила молодая комиссионная женщина и вцепилась в ребят. Она оторвала их одного от другого и потащила Рому в «красный уголок».
Она швырнула Рому на стул и спросила:
— Ты из какой школы?
— Из пятьдесят шестой.
Женщина набрала по телефону номер пятьдесят шестой школы и попросила директора:
— Петр Сергеевич, кого вы к нам присылаете? Мало того, что у него ужасные жилищные условия, мало того, что он без отца. Он еще драку устроил. Самого лучшего мальчика побил.
Петр Сергеевич ужасно разозлился, но не на Рому — на нее.
Он стал говорить, что Рома должен обязательно поехать. Что мальчик преобразился, сам себя за волосы вытащил из хулиганства в отличники, что этот ребенок дорогого стоит.
— Вы об одном ребенке думаете, — ответила молодая женщина, — а мы обо всей стране. Такие ребята страну позорят.
Она бросила трубку. И Рома с треском был выставлен на улицу.
Это была полная катастрофа…
Когда Рома подошел к дому, ему пришлось перенести еще один удар. В почтовом ящике лежала открытка. Из Голландии.
Текст был такой:пирог
«Дорогой Рома! Моя подруга Эвелин получила письмо от твоего товарища Игоря Антонова. Он пишет, что ты прошел все конкурсы и что школа реколлендует тебя в Жевену.
Я тоже прошла все конкурсы благодаря моей бабушке. Хотя можно сказать, что это она прошла все конкурсы. Не знаю, почему она мне так помогает, наверное потому, что она любит меня.
Так что мы вместе будем на празднике. Вместе с тобой, а не с ней.
До встречи в Жевене.
P. S. Почему ты не отвечал на мои письма?
Розалинда.»

Глава пятнадцатая ЖЕВЕНСКИЙ КАПКАН ДЛЯ ПОБЕДИТЕЛЯ

мужикКирпичиано и его пожилые мальчики не дремали. Они разрабатывали план за планом. Разрабатывали и отбрасывали как негодные.
Трудно в наше время пожилым преступникам. Во-первых, много стало полиции, и на службе полиции вся наука. Иэксперты, и приборы, и Интерпол. В нынешние полицейские без кандидатской диссертации не берут. Сегодняшние инспектора по одному забытому окурку могут определить, сколько человек было в банде, какого они роста, где живут и в какой банк собираются положить украденные деньги.
Во-вторых, наших пожилых ребят постоянно теснила молодежь. Многие преступники тоже были с высшим образованием, со знанием нескольких языков. И, самое главное, с большими связями в той же полиции.
В-третьих, просто возраст. Уже не спрыгнешь с третьего этажа в проезжающий мимо автомобиль, а поедешь вниз на лифте. А пока дождешься лифта, пока он проскрипит по всем этажам, уже сработает сигнализация, и тебя внизу ждут обаятельные высокообразованные полицейские с электронными наручниками.
Поэтому так тщательно разрабатывали кампанию по обогащению на детском празднике старый Кирпичиано и его потрепанные друзья.
Наконец, они порешили вот на чем.
Как только на фестивале определится победитель — краса и гордость всех стран и народов, его торжественно на старинном автомобиле повезет по городу группа энтузиастов старины.
Эта группа завезет его на старую ферму и засунет в подвал. А потом предъявит счет ООН или другим руководителям фестиваля. Вот и появится тот самый долгожданный миллион, который до сих пор фигурировал только в анкетах на сообразительность: «Что ты сделаешь, если ООН пришлет тебе один миллион гульденов?» («Организую детский праздник», «Положу деньги в банк», «Отдам деньги родителям»). Никаким родителям Кирпичиано и его приятели деньги отдавать не собирались. И в банк класть не думали. При такой повышенной молодежной преступности это опасно. А вот подумать о счастливой старости они серьезно хотели. Какой-нибудь небольшой уютный притончик для престарелых. С выпивкой, картами, с другими самыми несложными развлечениями… ничего острого, никакой «клубники».
Как только идея пришла в их престарелые головы, они немедленно стали реализовывать ее.
Туз и Сонька — Золотая Ручка начали ездить по пригородам, присматривая недорогую тихую «дачу» на лето.
— Сдаете? — спрашивали они у хозяев.
— Сдаем, — отвечали те.
— А дешевле? — немедленно спрашивала Сонька.
Когда цена была подходящей, наши дачники задавали другие вопросы. Но какие-то не дачные. Не такие, как: «Далеко ли здесь речка?», «Много ли бывает грибов?» Они спрашивали: «А далеко ли полицейский участок?», «А не летают ли над территорией надзирающие вертолеты?», «А не бывает ли здесь по ночам проверки документов?»…
И вот дача (хаза) была найдена.
Это был отличный маленький домик на две комнаты и кухню. А при нем отличный пятиметровой высоты сарай для сельскохозяйственных машин. Стены были деревянные, гладкие. И только под потолком были маленькие квадратные окошки.дом
В этом сарае запросто могли «отдыхать» победители всех видов соревнований: по оказанию первой медицинской помощи, пению, вышиванию, подметанию полов и так далее. Причем не одни, а в составе своих национальных команд. Места всем хватит! Дело оставалось за малым! Кто-то им будет.
За фермой должен был присматривать гангстер с такой сельскохозяйственной кличкой — Картошка.
— Скажите, — спросил он у владельцев фермы, — а где наш руководитель может держать свою машину?
— Где хочет, там пусть и держит, — ответили владельцы. — Может перед домом. Может в сарае, Если, конечно, сможет выкатить оттуда трактор.
— Наш руководитель все может! — гордо произнес Картошка. — Вы его еще плохо знаете.
Это была чистая правда. Если бы владельцы фермы знали Кирпичиано хорошо, они никогда бы не сдали ему свою ферму.

- Страница 8 -