Иван Быкович - Страница 2

Подробности

Категория: Русская сказка

Иван Быкович запросил роздыху, снял с себя шляпу и пустил в избушку; от того удара избушка развалилася, вся по бревнам раскатилася.
Тут только братья проснулись, глянули — кровь из миски через край льется, а богатырский конь громко ржет да с цепей рвется. Бросились они на конюшню, спустили коня, а следом за ним и сами на помочь спешат.
— А! — говорит Чудо-юдо. — Ты обманом живешь; у тебя помочь есть.
Богатырский конь прибежал, начал бить его копытами; а Иван Быкович тем временем вылез из земли, приловчился и отсек Чуду-юду огненный палец. После того давай рубить ему головы: сшиб все до единой, туловище на мелкие части разнял и побросал все в реку Смородину.
Прибегают братья.
— Эх вы, сони! — говорит Иван Быкович. — Из-за вашего сна я чуть-чуть головой не поплатился.
Поутру ранешенько вышел Иван Быкович в чистое поле, ударился оземь и сделался воробышком, прилетел к белокаменным палатам и сел у открытого окошечка. Увидала его старая ведьма, посыпала зернышков и стала сказывать:
— Воробышек-воробей! Ты прилетел зернышков покушать, моего горя послушать. Насмеялся надо мной Иван Быкович, всех зятьев моих извел.
— Не горюй, матушка! Мы ему за все отплатим, — говорят Чудо-юдовы жены.
— Вот я, — говорит меньшая, — напущу голод, сама выйду на дорогу да сделаюсь яблоней с золотыми и серебряными яблочками: кто яблочко сорвет — тот сейчас лопнет.
— А я, — говорит середняя, — напущу жажду, сама сделаюсь колодезем; на воде будут две чаши плавать: одна золотая, другая серебряная; кто за чашу возьмется — того я утоплю.
— А я, — говорит старшая, — сон напущу, а сама перекинусь золотой кроваткою; кто на кроватке ляжет — тот огнем сгорит.
Иван Быкович выслушал эти речи, полетел назад, ударился оземь и стал по-прежнему добрым молодцем.
Собрались три брата и поехали домой. Едут они дорогою, голод их сильно мучает, а есть нечего. Глядь — стоит яблоня с золотыми и серебряными яблочками; Иван-царевич да Иван кухаркин сын пустились было яблочки рвать, да Иван Быкович наперед заскакал и давай рубить яблоню крест-накрест — только кровь брызжет! То же сделал он и с колодезем и с золотою кроваткою. Сгибли Чудо-юдовы жены.
Как проведала о том старая ведьма, нарядилась нищенкой, выбежала на дорогу и стоит с котомкою. Едет Иван Быкович с братьями; она протянула руку и стала просить милостыни.
Говорит царевич Ивану Быковичу:
— Братец! Разве у нашего батюшки мало золотой казны? Подай этой нищенке святую милостыню.
Иван Быкович вынул червонец и подает старухе; она не берется за деньги, а берет его за руку и вмиг с ним исчезла. Братья оглянулись — нет ни старухи, ни Ивана Быковича, и со страху поскакали домой, хвосты поджавши. А ведьма утащила Ивана Быковича в подземелье и привела к своему мужу — старому старику.
— На тебе, — говорит, — нашего погубителя!
Старик лежит на железной кровати, ничего не видит: длинные ресницы и густые брови совсем глаза закрывают. Позвал он двенадцать могучих богатырей и стал им приказывать:
— Возьмите-ка вилы железные, подымите мои брови и ресницы черные, я погляжу, что он за птица, что убил моих сыновей?
Богатыри подняли ему брови и ресницы вилами; старик взглянул:
— Ай да молодец Ванюша! Дак это ты взял смелость с моими детьми управиться! Что ж мне с тобою делать?
— Твоя воля, что хочешь, то и делай; я на все готов.
— Ну да что много толковать, ведь детей не поднять; сослужи-ка мне лучше службу: съезди в невиданное царство, в небывалое государство и достань мне царицу золотые кудри, я хочу на ней жениться.
Иван Быкович про себя подумал: «Куда тебе, старому черту, жениться, разве мне, мóлодцу!»
А старуха взбесилась, навязала камень на шею, бултых в воду и утопилась.
— Вот тебе, Ванюша, дубинка, — говорит старик, — ступай ты к такому-то дубу, стукни в него три раза дубинкою и скажи: «Выйди, корабль! Выйди, корабль! Выйди, корабль!» Как выйдет к тебе корабль, в то самое время отдай дубу трижды приказ, чтобы он затворился; да смотри не забудь! Если этого не сделаешь, причинишь мне обиду великую.
Иван Быкович пришел к дубу, ударяет в него дубинкою бессчетное число раз и приказывает:
— Все, что есть, выходи!
Вышел первый корабль; Иван Быкович сел в него, крикнул:
— Все за мной! — и поехал в путь-дорогу.
Отъехав немного, оглянулся назад — и видит: сила несметная кораблей и лодок! Все его хвалят, все благодарят.

Подъезжает к нему старичок в лодке:
— Батюшка Иван Быкович, много лет тебе здравствовать! Прими меня в товарищи.
— А ты что умеешь?
— Умею, батюшка, хлеб есть.

Иван Быкович сказал:
— Фу, прóпасть! Я и сам на это горазд; однако садись на корабль, я добрым товарищам рад.
Подъезжает в лодке другой старичок:
— Здравствуй, Иван Быкович! Возьми меня с собой.
— А ты что умеешь?
— Умею, батюшка, вино-пиво пить.
— Нехитрая наука! Ну да полезай на корабль.
Подъезжает третий старичок:
— Здравствуй, Иван Быкович! Возьми и меня.
— Говори: что умеешь?
— Я, батюшка, умею в бане париться.
— Фу, лихая те побери! Эки, подумаешь, мудрецы!
Взял и этого; а тут еще лодка подъехала; говорит четвертый старичок:
— Много лет здравствовать, Иван Быкович! Прими меня в товарищи.
— Да ты кто такой?
— Я, батюшка, звездочет.
— Ну, уж на это я не горазд; будь моим товарищем.
Принял четвертого, просится пятый старичок.
— Прах вас возьми! Куды мне с вами деваться? Сказывай скорей: что умеешь?
— Я, батюшка, умею ершом плавать.
— Ну, милости просим!
Вот поехали они за царицей золотые кудри.
Приезжают в невиданное царство, небывалое государство; а там уже давно сведали, что Иван Быкович будет, и целые три месяца хлеб пекли, вино курили, пиво варили. Увидал Иван Быкович несчетное число возов хлеба да столько же бочек вина и пива; удивляется и спрашивает:
— Что б это значило?
— Это все для тебя наготовлено.
— Фу, прóпасть! Да мне столько в целый год не съесть, не выпить.
Тут вспомнил Иван Быкович про своих товарищей и стал вызывать:
— Эй вы, старички-молодцы! Кто из вас пить-есть разумеет?
Отзываются Объедайло да Опивайло:
— Мы, батюшка! Наше дело ребячье.
— А ну, принимайтесь за работу!
Подбежал один старик, начал хлеб поедать: разом в рот кидает не то что караваями, а целыми возами. Все приел и ну кричать:
— Мало хлеба; давайте еще!
Подбежал другой старик, начал пиво-вино пить, всё выпил и бочки проглотил.
— Мало! — кричит. — Подавайте еще!
Засуетилась прислуга, бросилась к царице с докладом, что ни хлеба, ни вина недостало.

А царица золотые кудри приказала вести Ивана Быковича в баню париться. Та баня топилась три месяца и так накалена была, что за пять верст нельзя было подойти к ней. Стали звать Ивана Быковича в баню париться; он увидал, что от бани огнем пышет, и говорит:
— Что вы, с ума сошли? Да я сгорю там!

Тут ему опять вспомнилось:
— Ведь со мной товарищи есть! Эй вы, старички-молодцы! Кто из вас умеет в бане париться?
Подбежал старик:
— Я, батюшка! Мое дело ребячье.
Живо вскочил в баню, в угол дунул, в другой плюнул — вся баня остыла, а в углах снег лежит.
— Ох, батюшки, замерз, топите еще три года! — кричит старик что есть мочи.
Бросилась прислуга с докладом, что баня совсем замерзла, а Иван Быкович стал требовать, чтоб ему царицу золотые кудри выдали. Царица сама к нему вышла, подала свою белую руку, села на корабль и поехала. Вот плывут они день и другой; вдруг ей сделалось грустно, тяжко — ударила себя в грудь, оборотилась звездой и улетела нá небо.
— Ну, — говорит Иван Быкович, — совсем пропала! — Потом вспомнил: — Ах, ведь у меня есть товарищи. Эй, старички-молодцы! Кто из вас звездочет?
— Я, батюшка! Мое дело ребячье, — отвечал старик, ударился оземь, сделался сам звездою, полетел нá небо и стал считать звезды; одну нашел лишнюю и ну толкать ее! Сорвалась звездочка с своего места, быстро покатилась пó небу, упала на корабль и обернулась царицею золотые кудри.
Опять едут день, едут другой; нашла на царицу грусть-тоска, ударила себя в грудь, оборотилась щукою и поплыла в море. «Ну, теперь пропала!» — думает Иван Быкович, да вспомнил про последнего старичка и стал его спрашивать:
— Ты, что ль, горазд [умеет] ершом плавать?
— Я, батюшка, мое дело ребячье! — ударился оземь, оборотился ершом, поплыл в море за щукою и давай ее под бока колоть.
Щука выскочила на корабль и опять сделалась царицею золотые кудри.
Тут старички с Иваном Быковичем распростились, по своим домам пустились; а он поехал к Чудо-юдову отцу.
Приехал к нему с царицею золотые кудри; тот позвал двенадцать могучих богатырей, велел принести вилы железные и поднять ему брови и ресницы черные. Глянул на царицу и говорит:
— Ай да Ванюша! Молодец! Теперь я тебя прощу, на белый свет отпущу.
— Нет, погоди, — отвечает Иван Быкович, — не подумавши сказал!
— А что?
— Да у меня приготовлена яма глубокая, через яму лежит жердочка; кто по жердочке пройдет, тот за себя и царицу возьмет!
— Ладно, Ванюша! Ступай ты наперед.
Иван Быкович пошел по жердочке, а царица золотые кудри про себя говорит: «Легче пуху лебединого пройди!»
Иван Быкович прошел — и жердочка не погнулась; а старый старик пошел — только на середину ступил, так и полетел в яму.
Иван Быкович взял царицу золотые кудри и воротился домой; скоро они обвенчались и задали пир на весь мир. Иван Быкович сидит за столом да своим братьям похваляется:
— Хоть долго я воевал, да молодую жену достал! А вы, братцы, садитесь-ка на печи да гложите кирпичи!
На том пиру и я был, мед-вино пил, по усам текло, да в рот не попало; тут меня угощали: отняли лоханку от быка да налили молока; потом дали калача, в ту ж лоханку помочá. Я не пил, не ел, вздумал утираться, со мной стали драться; я надел колпак, стали в шею толкать!

- КОНЕЦ -