Приключения новогодних игрушек - Ракитина Е. - Клоун, любивший аплодисменты

Подробности

Категория: Отечественные писатели

Приключения новогодних игрушек (сказка)

Клоун, любивший аплодисменты

Клоун любил, когда ему аплодировали.
Он умел играть на гармошке, становиться на голову, жонглировать шариками и кувыркаться. Ему нравилось всех смешить и говорить: «У-лю-люшечки-лю-лю!» — это выходило так забавно, что все хохотали. Перед выступлением Клоун напоминал:
— Не забывайте мне хлопать!
И если хлопали, по его мнению, недостаточно, надувал губы и обижался:
— Мало…
Кувыркаться и стоять на голове Клоун мог долго, лишь бы аплодировали. Игрушки уставали. Хлопали из последних сил, смеялись до хрипоты, только бы не обидеть артиста. Но когда силы у них заканчивались, Клоун грустно ворчал:
— Мало…
Так получалось, что каждое его выступление заканчивалось обидами, и игрушки расстраивались.
— Я себе все ладони отбила… — шептала Матрёшка. — А Клоун недоволен.
— Он так чудесно выступал, так чудесно! — вздыхала Снежинка. — А мы его разочаровали. Эх!
— Не ценим мы его! Не любим! Неблагодарные! — чуть не плакал Дождик.
И надо сказать, Клоун считал точно так же.
«Стараюсь, стараюсь! А они даже похлопать как следует не могут!»
Так они и жили: грустный Клоун, который веселился ради аплодисментов и думал, что его мало любят, и игрушки, очень любившие Клоуна, но не умевшие ему это доказать.
«У-лю-люшечки-лю-лю» становилось всё скучнее, гармошка звучала всё тише, шарики выпадали из рук, а когда Клоун стоял на голове, он даже не улыбался.
Только следил, как все хлопают. И, как всегда, ему казалось мало.
Между своими выступлениями он задумчиво крутился на нитке, придумывал новые шутки и вспоминал, как его обидели. Сочинять становилось всё труднее. Разве придёт на ум что-то весёлое, если на глазах слёзы? «Я радую всех на ёлке, — говорил он себе, — а сам несчастен. Ах, если бы у меня появились настоящие зрители!!! Такие, которые полюбили бы меня всей душой… Такие, которые аплодировали бы как надо!»
И такие зрители появились.
Как-то Мама достала старые разноцветные Флажки.
— Посмотри, Павлик, какая красота! В моём детстве их вешали на ёлку. Кто только на них не нарисован! И Дюймовочка, и Чиполлино, и Незнайка…
— И Буратино! — добавил Павлик. — Давай повесим эту красоту!

Флажки развесили. Картонный Домик и Большой Красный Шар с белой снежинкой чуть не расплакались от радости! Только и было слышно: «Ты помнишь? Ты помнишь?!» Доктор Айболит с восторгом бросился лечить новичков — старичков: разглаживал морщинки, подклеивал уголки, оттирал пятнышки. Игрушки расспрашивали, кто на Флажках нарисован, и, затаив дыхание, слушали о сказочных героях. А Клоун думал лишь об одном: «Сколько новых зрителей! Значит, аплодисменты будут громче — вот здорово!» Он сочинил пару новых шуток, схватил гармошку и закричал своё «У-лю-люшечки-лю-лю!!!». И надо же, в этот самый момент мимо проходила Мама и открыла форточку.
Что тут случилось с Флажками!!! Как они захлопали!!! Польщённый Клоун улыбнулся и заплясал, выделывая ногами такие смешные штуки, что игрушки покатились со смеху. От их хохота даже ёлка затряслась.
— Вот что значит настоящие зрители! — обрадовался Клоун и стал жонглировать шариками так, что они долетали до потолка.
Никогда он ещё не пел так громко и весело!
Да и гармошка вдруг заиграла не старую мелодию, а новую: задорную, боевую, которая только что пришла Клоуну в голову.
Шум аплодисментов не стихал! Артист был счастлив! Он перестал смотреть, кто как хлопает, а только пел и плясал. Стихи, шутки, прибаутки придумывались сами собой.
«У-лю-люшечки-лю-лю! Как я ёлочку люблю! Как на нашей ёлочке расцветут иголочки!» — кричал Клоун, и ему казалось, что на иголках и правда распускаются цветы. Может, так казалось оттого, что кувыркался он слишком быстро и всё вокруг сливалось в яркие весёлые пятна, а может, потому, что внутри Клоуна расцвела радость. Наконец всё было так, как он мечтал!
Долго длилось представление, Клоун стал уставать, запыхался, вспотел и охрип. Но хлопали ему так же громко и дружно.
«Не остановлюсь, пока не стихнут аплодисменты!» — решил Клоун.

Но что же? Уставший и мокрый, он по второму разу спел свои песенки, а хлопать всё не переставали…
«Небывалый успех! — еле держась на ногах, подумал Клоун. — Даже странно, что эти незнакомые Флажки меня так полюбили!»
Он подпрыгнул, упал и не смог подняться. В глазах потемнело, зазвенело в ушах, но даже сквозь звон Клоун слышал, что аплодисменты гремят по-прежнему.

— Ах, голубчик! — донёсся до него шёпот Доктора Айболита. — Разве можно так перетруждаться! Ведь мы видели, как вы устали, и просили остановиться.
— Просили? — удивился Клоун. — Я слышал только, как мне аплодируют.
— Переутомление налицо! Вам срочно необходим постельный режим, к тому же вы, кажется, растянули ногу. Я забинтую, а вы не дёргайтесь, лежите спокойно.
— Когда я слышу аплодисменты, мои ноги сами пускаются в пляс, — простонал Клоун.

Он выпил лекарство, приготовленное Айболитом, укрылся платочком, который сняла с себя Матрёшка, и почувствовал, как ласково раскачивает ветку Дождик, чтобы Клоун поскорее уснул. Но… Флажки всё хлопали и хлопали!
— Братцы! — взмолился Клоун. — Я рад, что вам понравилось. Спасибо, спасибо! Только я устал, у меня болит голова, и я хочу спать!
Но Флажки как будто не слышали, аплодировали как ни в чём не бывало.

Клоун топнул здоровой ногой:
— Замолчите сейчас же!!!
— Ну что ж вы, голубчик, так нервничаете, — сказал Доктор. — Как же они прекратят — ветрено! Из форточки дует.

— Дует? — удивился Клоун.
— Я вам лучше беруши дам. Посмотрите, какие миленькие резиновые пробочки. Вставите их в уши, и никакой шум не страшен, сразу уснёте.
Клоун так и сделал, но аплодисменты всё же были слышны.
«Хлопать просто так — какая бессмыслица! Пустое сотрясение воздуха!» — думал измученный Клоун.
Он накрылся платком с головой и вздохнул: «Вот они, долгожданные аплодисменты… Зря только радовался…»
Наконец стало тихо. Это Мама закрыла форточку. Клоун высунул голову из-под одеяла. В комнате было темно… Надо же, ночь, а все спят. Все, кроме Дождика.
— Отчего игрушки не веселятся? Не прыгают, не играют? — удивился Клоун.
— Так ещё вечером все уснули, чтобы тебе не мешать, — шёпотом ответил Дождик и зевнул.
«А ты почему не спишь?» — хотел спросить Клоун, но почувствовал, что ветка под ним всё ещё колышется.
«Вот те на! Это Дождик до сих пор меня убаюкивает. А я грустил, горевал… — растерялся он. — Как я мог подумать, что всё зря?» Клоун вспомнил прыгающие весёлые пятна, представил ёлку в цветах, счастливые глаза игрушек. И впервые в жизни ему показалось, что аплодисменты — не главное.
— Они ведь разные… Если от ветра — это одно… А если от всей души — совсем другое… Как ты думаешь, Дождик? Наша дружба — это не только аплодисменты, правда?
Но Дождик ничего не ответил. Он так долго раскачивал ветку, что сам себя убаюкал и заснул. Клоун тоже лёг на бочок, укрылся платком и тихонько рассмеялся. Может, новой придуманной песенке, а может, чему-то другому…

Почему на фее нет пыли

Серебряную Фею принесли в красивой коробочке с бантиком. Никто из жителей ёлки не имел собственной коробки, кроме Гирлянды, — то-то все удивились!
А когда из сверкающей бумажной соломки появилась Фея, игрушки ахнули!
Что это была за красавица! Ах, что за красавица! Личико беленькое, глазки ярко-голубые, ротик аленький — цветочек, да и только! На голове вьются серебряные завитушки — пружинки, причёска красивее, чем у Мамы. А синее платье с нарисованными на нём жёлтыми звездами казалось таким воздушным и лёгким, словно сотканным из облаков!
— Принцесса! — заворожённо сказал Щенок Тявка.
— Нет, я — Фея! — улыбнулась Фея и поправила свои завитушки. — Видите, у меня в руках Волшебная палочка?
— Настоящая Волшебная палочка?!
— Пока ещё не совсем… — загадочно ответила Фея и стряхнула пылинку с платья. — Она станет волшебной в новогоднюю ночь. Как проходит у вас Бал?
— Мы танцуем… — ответили игрушки.
— А волшебство? — удивилась Фея. — В новогоднюю ночь на ёлку должно спускаться волшебство!
— Так-то оно так… — вздохнул Красный Шар с белой снежинкой на боку. — Спускается… Но мы не можем им управлять.
— Теперь сможете! — Фея взмахнула Волшебной палочкой, и ничего не произошло. — Моя палочка будет собирать волшебную энергию и делать для вас всевозможные чудеса.
— А сейчас? — спросили Кошки Нюша и Люша.
— Сейчас волшебной энергии нет. Ведь мы только из магазина. Нужно ждать новогоднюю ночь.
И все стали ждать. Волшебная палочка была меньше спички, тоненькая, из искристого прозрачного стекла, со звёздочкой-цветочком на конце — красивая, конечно, но никогда не скажешь, что волшебная.
Палочка как палочка.
А вот хранительница её была необыкновенна. Игрушки несколько дней не сводили с Феи глаз, затаив дыхание, даже на мультики не отвлекались.
Она смущалась от такого внимания, но занималась своими делами: без конца чистила платье, причёсывала завитушки, вытирала лицо и руки салфеточкой и до блеска начищала туфельки на высоких каблучках.
Ну что тут интересного?

«Чистюля!» — решили игрушки и перестали глазеть.
Они принялись мечтать о новогодней ночи, Волшебной палочке, рассказывать друг другу о желаниях, которые у неё попросят. Советовались, какое лучше. И что будет, если пожелать противоположное?
Зелёный Шарик взахлёб перечислял, что хочет стать лесом, кузнечиком, огурцом и огромной кисточкой, которая перекрасит весь мир в зелёный цвет. Разноцветному Попугаю на прищепке это не нравилось, он доказывал, что всё должно остаться как было: разноцветным. Попугай сказал Зелёному Шарику, что станет большой мочалкой и отмоет весь мир от его зелёнки: раз, два — и готово! Стали спорить: какое желание лучше? И стоит ли тратить всю новогоднюю ночь на то, чтобы закрашивать, отмывать, закрашивать и отмывать снова? И сколько желаний вообще можно загадать? Если Щенок Тявка загадает их сто, то хватит ли сил у Волшебной палочки выполнить потом хотя бы одно желание Доктора Айболита?
— А есть ли желание у тебя, Фея? — как-то спросила Матрёшка. — О чём бы попросила Волшебную палочку ты?
— Я? — Фея устало улыбнулась. — Я бы попросила, чтоб на меня никогда не садилась пыль.
— Что за смешное желание! — захихикал кто-то.
— Пыль мешает Волшебной палочке улавливать волшебство, — объяснила Фея. — Если на неё упадёт хоть пылинка, желание может не сбыться. Или сбыться неправильно. Вот и всё.
Какой переполох поднялся на ёлке! Как принялись отовсюду стряхивать пыль, мыть и начищать бока.
Картонный Домик думал спрятаться, но не тут-то было. Игрушки и слышать не хотели, что ему вредна уборка. Протёрли крылечко, стены и крышу. Бедный Домик заохал, что никакие желания не стоят такого переполоха, но когда вспомнил о мечте стать бабочкой, решил терпеть.
— Ничего! — сказал он. — Это ж только раз мучиться, а потом Фея пожелает, чтобы пыль на неё не садилась, и та исчезнет.
— Те, кто хранит Волшебные палочки, не могут загадывать желания… — развела руками Фея. — Так что я ничего попросить не смогу!
— Никогда? — удивились игрушки.
— Никогда.
— А кто это придумал? — спросил Щенок Тявка.
Фея пожала плечами.
— Неизвестно. Однако здесь нет ничего страшного. Главное, чтобы загадали желания вы, и праздник выйдет на славу!
Игрушки притихли. Наконец Розовый Поросёнок сказал:
— Но мы можем сами пожелать про эту самую пыль. Вместо Феи… Ведь ей очень трудно без конца чистить платье и убирать пылинки. Она же Фея, а не пылесос!!!
— А если можно будет загадать только одно желание? — спросил Картонный Домик. — Кто из вас сможет попросить у Волшебной палочки желание Феи ВМЕСТО СВОЕГО?
Все замолчали.
Конечно, жалко Фею, но… Зелёный Шарик представил, как прекрасно стать пупырчатым огурцом… Картонный Домик вспомнил, как мечтал стать бабочкой, подумал, какие тоненькие у него будут усики и какие нежные крылышки. Разноцветный Попугай хотел спасать мир от зелёной краски…
Так никто ничего и не ответил.
Однако в ту ночь никаких превращений с игрушками не случилось. Никаких. Вообще.
Они по очереди подходили к Волшебной палочке и загадывали желания. Но никто не стал ни бабочкой, ни мочалкой, ни огурцом.
— Может быть, палочка сломалась? — ужасалась Фея.
— Может, она ненастоящая? — вздыхали игрушки.
Все смущённо отходили от Серебряной Феи. Та чуть не плакала. А вдруг на коробку приклеили не тот ярлычок? И она вовсе не Фея?
Последним к Волшебной палочке спустился Картонный Домик. Игрушки замерли. Может быть, хоть ему повезёт? Но нет. Ничего не произошло.
— Наверное, волшебство не спустилось на ёлку… — прошептал Щенок Тявка.
— Или мы ночь перепутали и сегодня не Новый год? — горевал Попугай.
Все стали скучными и даже танцевать не хотели. Снежинка предложила лечь спать.
Грустная Фея присела на ветку и достала из кармашка платочек, чтобы вытереть слёзы. Что такое? Он стал намного белее… Фея внимательно осмотрела каждую звезду на платье, каждую складку, оборки на рукавах и ахнула.
На ней не было ни пылинки. Что за чудеса? Фея сняла туфельку и осмотрела подошву. И здесь ничего…
Игрушки непонимающе переглядывались.
— Милые мои, дорогие! — помахала им Фея туфелькой. — Да ведь вы попросили у Волшебной палочки одно и то же. Загадали только одно желание! Моё! И оно сбылось!!!