Сказки мышонка Сухарика - Волкова С. - берестяной коробок

Подробности

Категория: Отечественные писатели

Сказки мышонка Сухарика: Цикл «Село Котоваськино»

БЕРЕСТЯНОЙ КОРОБОК

Это было в давние времена. Тогда сам дедушка Наум Грамотник учил детей грамоте. Приходил к ним с полотняной сумкой, с гусиным пером и костяной указкой, учил читать и буквы показывал.
Так выучил он и Агашу. Подрос у Агаши Ваня, братец. Стала она его буквам учить. Капризничает Ваня, упрямится:
— Не хочу! Не буду! Непонятно! Трудно!
И как хлопнет по азбуке рукой! Рассыпалась она, да так, что и не собрать. Как сквозь землю провалилась. Искала ее Агаша, ни одной буквы не нашла.
Погоревала она, повязалась платочком и пошла белье полоскать на речку. Вынырнула со дна большая щука. Нос крючком. Голова поросла мхом, в жабры продеты сережки! Ухватила Агашу за одежку и утащила к себе на дно. В щучьей заводи ни мелко, ни глубоко. Поднесли раки, прислужники щучьи, Агаше питье. Оно было из травы, которую называют щучьим языком. Не знала Агаша, какое питье в чашке, выпила и онемела сразу. Ни крикнуть, ни позвать на помощь не может.
А дома ждет ее братец Ваня. Ждал он, ждал. Вдруг в дверь постучали. Входит старик — седые усы и борода. Глаза из-под лохматых бровей сердито глядят. Холщовая сумка через плечо, из нее торчит костяная указка.
— Не дождешься ты сестры своей Агаши, пока не наполнишь доверху берестяной короб.
Только хотел Ваня рот открыть, чтобы спросить, что он должен туда положить, как исчез старик. Что делать? Вышел Ваня из дому. Ходят гуси по двору. Подошел к Ване гусак:
— Далеко ли идешь с коробом?
— А тебе что за дело?
— Ишь ты, какой гордый! — обиделся гусь. — Тоже мне птица! Вот мне, гусаку, есть чем гордиться. Сам Наум Грамотник пером пишет гусиным.
— Кто такой? Я о нем не слышал.
— Вот тебе раз! — разинул клюв гусак. — Он только что от тебя вышел. Да такой нахмуренный. Видно, ты его рассердил. Надо тебе перед ним повиниться. Пойди, поклонись ему низко и скажи: «Прости, дедушка Наум, и наставь меня на ум!» Сделай так!
Пошел Ваня туда, куда повел его гусак, и пришел к беленому дому. Стоит на пороге старик знакомый. Поклонился мальчик ему:
— Прости, дедушка Наум, и наставь меня на ум!
Глаза у старика стали добрее, заголубели.
— Ладно, так и быть, наставлю. Иди, куда ведут тебя башмаки. А кого встретишь на пути, загадай тому загадку: «Что сильнее всего? Что всех выше и к небу ближе?» Да не забывай наполнять короб.
Скрылся Наум Грамотник в доме. А Ваня пошел туда, куда башмаки его повели. Привели они его в темный лес. Вышел из чащи огромный медведь.
— Далеко идешь с коробом?
— Иду туда, куда дедушка Наум идти велел. Отгадай загадку, медведь: «Что сильнее всего? Что всего выше и к небу ближе?»
— Я всех сильней! — зарычал медведь.
Обхватил лапами дерево и вырвал его с корнем.
Слетела с дерева синица.
— Я всех выше и к небу ближе!
И скрылась в облаках.
— Неправильно. Не так! — раздался вдруг голос. Раздвинулся древесный полог, и вышел Наум Грамотник. Увидел его медведь, сконфузился, закрывает морду лапой. А дедушка Наум сказал тихо так:
— Стыдно, косолапый. Вкопай дерево в землю снова.
И послушался его медведь огромный.
— Я знаю, что сильнее всего! — крикнул Ваня. — Ты сказал слово, и медведь все исполнил. Слово — сильнее всего!
Заголубели глаза под седыми бровями.
— Правильно! А сейчас я помолюсь Богу, чтобы дерево снова стало свежим и зеленым.
Дедушка Наум помолился. Зашумело дерево молодыми листьями, потекла по стволу смола душистая.
— Видишь, слово всех выше и к небу всего ближе!
— Да, это так! — пропела синица. И все птицы подхватили ее пение.
А деревья протянули Ване орехи и ягоды.
— Складывай все в короб, — сказал Наум Грамотник. — И дальше иди.
Сказал и исчез.
Поредел дремучий лес, и вышел Ваня к реке. Гуси плавают невдалеке. Подплыл к нему знакомый гусь.
— Сделай, Ваня, вот как. Я видел, лежит в камышах невод. Закинь его в щучьей заводи у самого берега.
Ваня так и сделал. Вытянул невод щуку. Глянул Ваня, и стало ему страшно. Открывает щука пасть зубастую, голова поросла мхом, бьет хвостом, как бревном.
— Дедушка Наум, наставь меня на ум! — взмолился мальчик.
И тут словно с неба упала знакомая костяная указка. На глазах у Вани превратилась в копье, ударила щуку и пронзила ее. Ухнуло чудовище в воду неживой корягой. А в берестяном коробе что-то заговорило. Открыл Ваня короб, а там пропавшая азбука. Удивился Ваня.
— Как вы, буквы, сюда попали?
— Нас Наум Грамотник спрятал в орехи и ягоды.
— От кого он вас прятал?
— От колдуньи чернокнижницы. В черной ее книге — черные слова. Мы буквы добрые. Мы мешали ей колдовать. Когда же ты, Ваня, по неразумению своему, ударил по азбуке, черные слова в черной книге колдуньи видны стали. Обратилась она в щуку, Агашу на дно утащила, щучьей травой ее опоила, чтобы она навек замолчала.
— А сейчас она где? — повесил Ваня голову. И услышал голос звонкий, знакомый:
— Я здесь!
Из камышей вышел Наум Грамотник. Он вел Агашу за руку. Взял он свою указку, что была копьем. Положил в полотняную сумку ее. Заглянул в берестяной короб, улыбнулся:
— Все мои буквы вместе снова. Потеряло силу черное слово.
— Дедушка, — Ваня сказал. — Ты меня буквы послал собирать. Значит, ты раньше знал, что так будет? Откуда?
Голубые глаза засмеялись:
— А я вам, ребятки, отвечу загадкой: «Кому на земле все известно: что будет, что есть и что раньше было?» Что это такое?
И Агаша с Ваней ответили:
— Книга!

ЛЕСНАЯ СКРИПКА

В дупле старой разлапистой ели когда-то жил лесной мальчик по имени Смолка. Дупло — его дом. Там сухо, тепло, пахнет древесной трухой и хвоей. А выглянешь наружу — небо меж еловых веток голубое-голубое. Утром солнце будило Смолку, гладя его по золотым, точно еловая смола, волосам.
Смолка открывал глаза, и начинался веселый день. Прилетали птицы и учили его пению. Пестрый дрозд свистел, заливался-щелкал соловей, свиристель названивала в колокольчики. А когда улетали птицы, Смолка слушал, как звенит ручей, что струился меж еловых корней. Подпевал ветру, что шумел над лесом.
Но вот приходил вечер, замолкали птицы и с ними Смолка. Он укладывался в свою, сделанную из птичьего пуха, постель, и Старая Ель пела ему колыбельную.
— Спи, зеленоглазый мальчик Смолка.
Но однажды он не спал долго. Все смотрел в небо и увидал, как вспыхнула между веток Зеленая Звезда. Она мерцала, искрилась. Звезда была такой красивой! В груди у Смолки что-то громко забилось.
— Что там такое? — спросил мальчик у Старой Ели.
— Это твое сердце, малыш.
— Сердце? А оно какое?
— Какое? Наверное, оно похоже на бабочку. Слышишь, трепещет, как бабочка под ладонью.
…Смолка привык обо всем спрашивать Старую Ель.
— Скажи мне, Ель, далеко до Зеленой Звезды? И можно ли ее достать?
Старая Ель вздохнула:
— Зачем она тебе? Она высоко в небе, а я на земле. И тебе у меня хорошо.
Не знала Старая Ель, что недолго осталось ей жить на земле. Грозовой ночью налетел ураган, сверкнула молния, расколола ель пополам. Горько плакал Смолка над поваленной елью:
— Прощай, Старая Ель! Кто будет петь мне колыбельные? И куда мне идти теперь? Куда деться?
Сквозь тучи блеснула Зеленая Звезда. И Смолка услыхал тихий шепот:
— Иди за своим сердцем.
Зеленый луч сверкнул из туч, коснулся Смолкиной груди, и оттуда, где сердце билось, не замолкая, бабочка выпорхнула золотая. Полетела она впереди Смолки, петляя. Но только стало рассветать, бабочка сложила крылья и прошептала:
— Я засыпаю… Не нужно больше идти за мной. Ведь там, где мой дом, всегда темно. Я — бабочка ночная.
И уснула у Смолки на ладони.
Мальчик стоял под высокой сосной. На сосне был беличий дом. Из окошка показалась усатая морда. Белка крикнула Смолке:
— Что думаешь долго? Полезай сюда, я тебе работу дам — орехи щелкать да складывать в горки. Я зубы все стерла, а у тебя крепкие.
Сосна высока. Смолка устал, пока залез в дом белки. Отдохнул, за орехи взялся. Щелкает да складывает. В одну кучку — крупные, в другую — мелкие. Вечер настал. Белка закрыла дом на засов, задернула занавески. Душно, темно в беличьем доме, тесно. Смолка просит:
— Можно раздвинуть занавески? Скоро Зеленая Звезда встанет в небе. Нет ее прекрасней.
Белка рассердилась:
— Рассказывай басни. Я долго прожила на свете. Никаких звезд на небе нету. Там только птицы да ветки.
— Вы, белки, рано ложитесь спать. А она скоро встанет, Зеленая Звезда.
— Тому, чего не видала, никогда не поверю.
Встал Смолка, открыл засов и вышел за двери. Ночь темна, сосна высока. Затрепетала крыльями бабочка у Смолки на ладони.
— Смолка, может, останемся в доме? Темно. Даже я не вижу тропки.
— Не стану я тебя слушать, бабочка робкая.
Смолка спрыгнул с сосны. Затрещал валежник. Смотрит — а на ладони вместо бабочки — золоченый орешек. Скатился с ладони, стукнул о тропку, сказал Смолке звонко:
— Иди, куда я тебя поведу.
Долго шли они, остановились в саду. Загляделся Смолка на дерево, грушами да яблоками увешанное.
— Не останавливайся, — шепчет ему орешек. — Здесь хозяйка — Гусеница.
Но уж очень заманчивы яблоки-груши. И Смолка не послушался. В халате пестром, пушистом и длинном, качается Гусеница в гамаке из паутины. Говорит Смолке голосом тягучим:
— Хочешь груши и яблоки кушать? Иди в работники ко мне. Толста я стала. Не доползу до верхних веток, не достану.
Остался Смолка. Лазит по дереву, рвет яблоки да груши. Носит Гусенице те, что получше, себе — похуже. Вечером лег спать в такой же, как у Гусеницы, гамак. Зеленая Звезда встала над садом.
— Она совсем близко! — шепчет орешек. — Заберись на вершину и будешь с ней рядом.
Хотел Смолка встать, да не смог. Облепила его паутина, опутала с головы до ног.
— Развяжите! — кричит Смолка Гусенице. — Мне надо туда, где Зеленая Звезда.
— Звезда? — бормочет спросонья Гусеница. — А ее можно съесть? Нельзя? Тогда не приставай ко мне со своими глупостями.
Долго барахтался мальчик в паутине, пока не услышал вдруг: тук-тук-тук. Кто-то в орешке бьет молоточком. Словно кузнечик. И точно. Раскрылся вдруг золоченый орешек, и выпрыгнул из него зеленый кузнечик.
— Кузнечик, кузнечик, есть у тебя молот и наковальня?
— Есть.
— Скуй мне, кузнечик, меч.
Сковал кузнечик меч настоящий, острый, блестящий, только маленький. Разрубил Смолка мечом паутину и на дерево взобрался, на самую вершину. Зеленая Звезда была совсем близко. Руку протяни — и достанешь. Но так только казалось. Она была далеко, как прежде.
— Мальчик, что ты здесь делаешь? — спросил Смолку Скворец, выглянув из скворечника.
— Я иду туда, где Зеленая Звезда.
— Путь до нее — бесконечен. И достать ее можно только взглядом.
— Но она ведь совсем рядом…
— Эх ты, глупыш, — покачал Скворец головой. — И ты взялся спорить со мной? Я — ученый скворец. Я сто книг прочитал и все про звезды знаю.
Ученый скворец оказался добрым малым. Он пригласил Смолку к себе в скворечник. Скворец то ученые книги читал, то насвистывал. А Смолка молчал. Он забыл все лесные песни. А ведь он знал их так много!
Однажды Скворец с ученым видом сказал:
— Скоро в этом полушарии похолодает и наступит осень. Я это точно знаю. Летим на юг. Ты там никогда не был.
— А восходит ли там Зеленая Звезда?
— Нет. Там другие звезды. Там сверкает Южный Крест.
— Тогда я останусь здесь.
Пошли дожди. Тучи закрыли небо. Зеленая Звезда не показывалась, как будто ее и не было. Ученый скворец все звал Смолку с собой и, жалея мальчика, решил его напугать.
— Летим. Она никогда не появится больше, твоя Зеленая Звезда.
— Никогда?!
— Никогда!
И Смолкино сердце, золоченый орешек, раскололось пополам. Осталась в груди одна половинка, а другая стала маленькой скрипкой. Пропела скрипка, пол-орешка:
— В путь отправляйся, не мешкая, Смолка. Иди и играй. Остановишься там, где я смолкну.
Вылез Смолка из скворечника. И пошел, играя грустную песенку. Пела скрипка, пол-орешка, долго. А когда она смолкла, мальчик увидел старый дом.
Вошел. В комнате никого. Только скрипка на столе. Так и светится! Как будто глядят на нее сразу и солнце, и месяц. От скрипки еловыми лапами пахнет. Вздрогнул Смолка от знакомого запаха: вспомнил Старую Ель. Сбоку у скрипки была маленькая дверца. Открыл он ее и словно очутился в знакомом дупле: сухо, тепло, пахнет трухой еловой и хвоей.
И тотчас же вспомнил Смолка все песни елового леса. Запела в руках его скрипочка, пол-орешка. Пела, как соловей, звенела, как свиристель, тенькала, как синица. И журчала, как тот прозрачный ручей, что под Старой Елью струился. И повторяла песни, что распевал ветер в вершинах леса.
…В комнату вошли Старик и мальчик. Мальчик воскликнул:
— Сама запела скрипка! Слышишь, как поет чудесно!
Старик нисколько не удивился. Ведь он был скрипичный мастер. Он погладил скрипку и ответил мальчику:
— В скрипке всегда кто-то живет, если она настоящая. И в этой кто-то живет. Когда-то его домом была старая елка. Из нее я эту скрипку и смастерил.
Старый мастер скрипку внуку подарил. И когда мальчик на ней вечерами играл, на смычок ее опускалась и мерцала-искрилась Зеленая Звезда.

- Страница 16 -