Алиса в Зазеркалье - Льюис Кэрролл - Спицы и водица продолжение

Подробности

Категория: Зарубежные писатели

Алиса в Зазеркалье (повесть-сказка)

На затылке у Алисы росли только волосы. И ей пришлось, как полагается, постепенно идти вдоль полок. Все они были доверху набиты всякой всячиной. Но странное дело! Стоило Алисе приблизиться, как полка перед ней пустела. Зато на соседних тут же появлялось всё, что душе угодно.
– Вещи здесь у вас какие-то ускользающие! – пожаловалась Алиса.
Она уже несколько минут, перебегая от полки к полке, пыталась ухватить что-то ТАКОЕ. То оно было такое, как кукла, то такое, как шкатулочка. И каждый раз ускользало, оказываясь на полке повыше.
– Такое оно ускользающее! – досадовала Алиса. – Загоню-ка я его на самую верхнюю полку, под потолок. И сцапаю!
Но стоило ей добраться до верхней полки, как случилось такое! Это непонятное ТАКОЕ легко проскользнуло сквозь потолок, словно он был сделан из манной каши.
– Ты девочка или волчок? – недовольно спросила Овца. – Вертишься, вертишься. Голова от тебя закружилась.
Она уже вязала четырнадцатью спицами одновременно, и Алиса, заворожённая, не могла оторвать от неё взгляда.
«Спицы торчат у неё отовсюду, как иглы у дикобраза. И как она с ними управляется?» – изумлялась Алиса.

– Грести умеешь? – вдруг спросила Овца, протягивая Алисе две спицы.
– Немножко… но только не в комнате… и не спицами… – пробормотала Алиса.
И тут же спицы превратились в длинные вёсла, а тесная комната – в легкую лодочку, которая несла их вдоль берегов тихой реки. Алиса поскорей взялась за вёсла.
– Суши! Суши! – крикнула Овца и взяла ещё пару спиц.
На это непонятное слово ответить было нечего, и Алиса молча продолжала грести. С речной водой творилось что-то странное: она вдруг стала такой густой, что весла к ней будто приклеивались, и оторвать их было почти невозможно.
– Суши! Суши! – покрикивала Овца, хватая новые спицы. – Грести ты, наверное, научишься, когда рак на горе свистнет.
«Ой, как бы мне хотелось подержать в руках маленького хорошенького рачонка!» – подумала Алиса.
– Ты слышала, что я тебе сказала? Суши весла! – разъярилась Овца и вынула ещё пару спиц.
– Как же я могу их сушить в воде? – рассердилась Алиса. – Вы бы лучше сказали, где раки. И почему они не в реке, а на горе?
– Будешь болтать, я тебе покажу, где раки зимуют! – зашипела Овца, утыкивая спицами свою густую шерсть: больше их девать уже было некуда.
Алиса надулась и обиженно молчала несколько минут. Лодка сама по себе мягко скользила по реке. Густые водоросли цепко хватали весла и не желали их отпускать. Ветвистые деревья зачарованно смотрелись в зеркальную воду с высоких берегов.
– Ой, речные лилии! – воскликнула Алиса. – Какая прелесть! Давайте…
– Ничего дать не могу, – проворчала Овца, не отрываясь от вязания. – Это не моя собственная клумба, а река!
– Я хотела сказать, давайте остановимся, – пояснила Алиса. – Пусть лодка постоит, а мы нарвём этих прекрасных речных лилий.
– Я не лодка, – буркнула Овца. – Хочешь остановиться, к лодке и обращайся. Суши! – добавила она.

Алиса вырвала весла из воды, и лодка, послушная течению, медленно приблизилась к речным лилиям. И вот уже Алиса наклоняется над бортом лодки. Волосы её падают и касаются воды. А руки, погружённые по локоть, хватают скользкие стебли и тянут, рвут. И забыта ворчливая Овца с её бесконечным вязанием. И глаза возбуждённо блестят. А руки тянут и тянут речные цветы, захватывают их сразу пучками.
«Только бы лодка не перевернулась, – думала Алиса, пытаясь дотянуться до самых дальних цветов. – Вон ту ещё, и ту, и ту, она чудная. Как бы её достать? Противная! Она нарочно от меня уплывает!»
– Ну почему, почему чем красивее, тем труднее дотянуться? – с досадой воскликнула Алиса, отчаявшись сорвать все-все речные лилии.
Алиса откинулась в лодку. Щеки её горели от возбуждения. С кончиков волос струилась вода. Она с увлечением перебирала свое хрупкое богатство. Алиса старалась не замечать, как цветы уже в её руках никнут и бледнеют. Даже настоящие речные лилии, стоит их сорвать, тут же увядают, словно спугнутый сон. А здесь, в Зазеркалье, они таяли мгновенно, будто снежинки на теплой ладони. Но Алисе было не до того. От всяких чудес у нее просто глаза разбегались.
А лодка, проплыв немного вперёд, вдруг резко остановилась. Весло прочно увязло в воде. Алиса попыталась вытащить его. Но это противное весло не желало слушаться, как потом рассказывала Алиса. Оно вырвалось из рук и пребольно ударило её рукояткой прямо в подбородок. И Алиса, заойкав, повалилась навзничь на дно лодки. Но она даже не ушиблась и быстро поднялась. Овца как ни в чём не бывало продолжала вязать.
– Увидела, где раки зимуют? – насмешливо спросила она.
– Где? Я их не разглядела, – наивно сказала Алиса и перегнулась через борт лодки, вглядываясь в темную речную глубину. – Мне бы маленького рачонка, – мечтательно произнесла Алиса. – Я бы его поймала и держала крепко-крепко. И так бы додержала до дому.
Овца в ответ хмыкнула и продолжала свое несносное вязание.
– А много здесь раков? – не отставала Алиса.
– Есть и раки, и другой товар всякий, – вдруг затараторила Овца. – Выбор свободный. Что вам угодно?
Алиса опешила, потом изумилась, а потом даже чуточку испугалась – исчезли вёсла, лодка, река. Они снова оказались в тесной темной комнатёнке, увешанной полками. Овца со своим вязаньем торчала за прилавком.
– Что вам угодно? – повторила она.
– Мне угодно… мне угодно, – раздумывала Алиса. – Могу я купить у вас с десяток яиц? – робко пролепетала она. – Сколько это стоит?
– Одному грош цена. Десяток не стоит ни гроша, – равнодушно ответила Овца.
– Одно яйцо дороже, чем десяток? – удивлённо переспросила Алиса, доставая кошелек.
– Но с одним условием. Покупаешь десяток – обязана съесть их тут же на месте! – отрезала Овца.
– Тогда лучше дайте одно, – поспешно сказала Алиса, кидая на прилавок монетку.
«Одно яйцо лучше, чем десяток, – рассудила Алиса, – если оно окажется несвежим, то огорчений будет в десять раз меньше».
Овца ловко смахнула монетку с прилавка в ящик и отчеканила:
– Яйцо твое. Можешь подойти и взять его. Сама. Подавать не полагается.
Сказав это, она отправилась в дальний угол комнаты и поставила проданное яйцо на самую верхнюю полку. Причём яйцо стояло на полке острой головкой вверх и не падало!
«Интересно, почему подавать не полагается? – недоумевала Алиса, направляясь к полкам и натыкаясь в полумраке на стулья и столы. – Что за ерунда? С каждым шагом яйцо удаляется и удаляется от меня! А это что? Кажется, стул! Но почему из него растут ветки? Он ветвится, как дерево. Да тут сплошь деревья!
Ой!..  …Ручеёк!
Вот так магазин!»
Она шла и ощупывала всё вокруг. И это всё мгновенно превращалось в деревья. Алиса опасалась, что стоит ей дотронуться до яйца, как оно тоже одеревенеет.