Засыпайка в рыбацкой деревне - Дагмар Нормет - Страница 3

Подробности

Категория: Зарубежные писатели

Засыпайка в рыбацкой деревне (повесть)

История третья,
в которой дождь не имеет значения, Засыпайка знакомится с рыбацким житьем-бытьем и встречает своего коллегу

— Засыпайка, милый, милый Засыпайка! — прошептал Мати. — Как хорошо, что ты меня разыскал! Мне было так скучно без тебя.
— И мне тебя не хватало, — признался Засыпайка.
— И меня тоже, да? — Тупс требовал к себе внимания.
— Тебя особенно, — засмеялся Засыпайка и подхватил Тупса на руки.
— Но теперь все хорошо, — сказал Мати. — Теперь мы снова все вместе.
— Все трое, — подчеркнул Тупс.
Скрипнула дверь.
— Бабушка идет! — предупредил Мати.
Засыпайка живо повернул свою шапку козырьком вперед — и растаял.
— Съезжу в магазин, — сказала бабушка. — А ты, Мати, не печалься, ничего, погода исправится, куда ей деваться!
— Я и не грущу, — сказал Мати. — Для меня дождь больше не имеет значения.
— Вот и молодец, — сказала бабушка, надевая резиновые сапоги и плащ. Потом достала из сарая велосипед, села на него и укатила в магазин.
Засыпайка тут же появился.
— Порядок, — сказал Мати. — Час времени у нас есть.
— Откуда ты так точно это знаешь?
— Никак не меньше часа, — подтвердил Мати. — Или свежий хлеб еще не привезли, или она будет ждать машину с колбасой. Какую-нибудь причину посидеть у входа в магазин и поговорить со знакомыми бабушка всегда найдет.
— А ты тем временем покажи мне дом, — попросил Засыпайка, оглядывая кухню. — Никогда не видел, как живут рыбаки.
Кухня была просторная, приветливая: светлые стены, занавески в сине-белую клетку, плита, украшенная синими изразцами. Вокруг белого стола стояли синие скамьи.
— А зачем над плитой крыша? — полюбопытствовал Засыпайка.
— Туда запахи уходят, — объяснил Мати. — Когда, например, рыбу жарят.
Одна дверь из кухни вела в спальню, другая — в гостиную. Засыпайке захотелось вначале взглянуть на гостиную.
Там стоял мягкий диван, два кресла, столик, книжная полка и телевизор — комната как комната. И еще — ого! — Засыпайка уважительно отступил.
— Мое почтение! — сказал он и низко поклонился.
— Кому это ты? — удивленно спросил Мати — кроме них в комнате не было ни души.
— Правителю сей комнаты, — ответил Засыпайка и показал на старое, потемневшее от времени кресло-качалку.
— Откуда ты это знаешь? — удивился Мати.
— Это сразу видно, — ответил Засыпайка. — Смотри, как царственно оно стоит на самом почетном месте — красивом полосатом коврике посреди комнаты. — И какой у него задумчивый, умудренный вид!
— Это кресло-качалка моего прапрадедушки, — гордо заявил Мати. — Он был моряком. И когда приезжал домой, его страшно сердило, что дом вечно стоит на месте. Поэтому он всегда сидел в кресле-качалке. Он в нем качался, прямо как на волнах.
— Это тебе сказал сам пра-пра-пра-и-так-далее-дедушка?
— Что ты, его уже давно нет — утонул вместе со своим кораблем в Южном море. Дедушка Элмар о нем рассказывал.
— Понимаю. Твой пра-пра-пра-и-так-далее-дедушка был дедушкой твоего дедушки Элмара.
— Точно, — ответил Мати.
— Вы позволите? — вежливо обратился Засыпайка к креслу-качалке.
Оно ничего не ответило.
— Молчание — знак согласия, — решил Засыпайка, влез в кресло и сильно качнул его.
— Знаешь, — сказал он, с удовольствием покачиваясь, — теперь и я чувствую, будто волны то поднимают, то опускают меня вместе с кораблем.
— Пошли в детскую, я тебе еще что-то покажу, — заговорщицки произнес Мати и за руку повел друга в соседнюю комнату.
— Какая же это детская! — разочарованно протянул Засыпайка. — Ни одной игрушки.
— А вот и детская, — возразил Мати. — В этом доме дети всегда жили именно здесь — и мой прапрадедушка, когда был маленький, и мой папа, и его брат Томас. Теперь они выросли и приезжают домой только погостить. Мой папа, ты же его знаешь, учится в университете на детского врача, и мама тоже. А дядя Томас сейчас далеко, в Южном море, ловит сардин.
— Классные кушетки, — одобрил Засыпайка, перелезая со второй кушетки на третью. — А почему их так много?
— Здесь спят большие дети этого дома, когда приезжают в гости.
— Ты хотел мне что-то показать, — напомнил Засыпайка.
— А ты найди! — сказал Мати.
— Какую-нибудь игрушку?
— Нет, игрушки на веранде. Там мой уголок. А здесь, в комнате, есть что-то такое, чего ты отродясь не видел.
— Такого вообще нет, — отрезал Засыпайка.
— Смотри! — Мати показал на книжный шкаф.
За стеклом на полке стоял маленький трехмачтовый парусник.
— Думаешь, я не видел таких парусников? — Засыпайка чуть не обиделся. — Да и их столько перевидал — не сосчитать, и в море, и по телеку…
— Но этот парусник ты точно не видел! — с гордостью произнес Мати. — Это «Морская птица». На ней плавал мой прапрадедушка.
— Так на этом паруснике твой пра-пра-пра-и-так-далее и утонул в Южном море?
— Ну да. Это модель «Морской птицы».
Засыпайка вскарабкался на стул, прижался носом к стеклу книжного шкафа, и глаза у него стали круглыми, точь-в-точь как кофейные блюдца.
— О-о! — простонал Засыпайка. — О-о! Нет! Этого не может быть!
— Почему не может? Может! — обрадовался Мати. Его сюрприз произвел-таки впечатление.
— Ничего не понимаю, как он оказался в бутылке? Это же невозможно! — воскликнул Засыпайка.Зрелище и впрямь было загадочным: словно Белоснежка в стеклянном гробу, в большой четырехгранной бутылке покоился трехмачтовый красавец. Желтое стекло бутылки бросало теплый отсвет на белый корпус и паруса корабля. Казалось, «Морская птица» плавно скользит по морской глади в лучах южного солнца.
— Нет! Не понимаю! — волновался Засыпайка. — Как парусник с такими мачтами пролез в узкое бутылочное горлышко?
— Это хитрая штука! — с загадочным видом произнес Мати. — Мой прапрадедушка это умел. Он делал всякие поделки кораблей и самые хитрые помещал в бутылку.
— Он был волшебником?
— Да нет же! — засмеялся Мати. — Он был моряком. В этом доме все были моряками и рыбаками.
Тупс, который тем временем задремал на своей лежанке, вдруг навострил уши, залаял и вильнул хвостом. Мати выглянул в окно.
— Бабушка идет! — предупредил он.
Когда бабушка вошла в кухню, Засыпайки и след простыл.
— У меня для тебя новость, — объявила бабушка и принялась выгружать покупки на стол. — В магазине сказали, что к лесничему приехала погостить племянница, Майли. Вы же с ней в городе соседствуете.
Когда Засыпайка снова появился, Мати сразу заметил, что друг расстроен.
— Слышал — Майли тоже здесь!
— Вот и хорошо, — грустно сказал Засыпайка. — Значит, больше ты не будешь скучать.
— А ты? Ты и не рад?
— Я пошел, — тихо проговорил Засыпайка.
— Засыпайка, останься! Ну прошу тебя, останься! — уговаривал его Мати, и на глаза ему навернулись слезы.
— Не могу. Ну просто никак не могу, — сказал Засыпайка. — У меня сердце разрывается, но оставаться мне нельзя.
— Можно! Я разрешаю. А хочешь — поговорю с дедушкой, поговорю с бабушкой. Они тоже разрешат, вот увидишь!
— Мне нужно идти.
— Но зачем? Зачем тебе уходить?
— Меня ждет моя работа.
— Какая работа? — не сразу понял Мати. — Надо уложить таллиннских детей спать. Не могут же они не спать всю ночь.
А ведь верно! Мати совсем забыл, какая у его друга работа. Значит, опять расставаться? И тут у него родилась хитрая идея.
— Засыпайка, а кто же укладывает детей здесь?
А ведь правда! Об этом Засыпайка и не подумал. В самом деле, кто помогает засыпать кясмуским детям? В растерянности он чесал затылок и даже не заметил, как шапка соскользнула у него с головы, и Мати с Тупсом тут же заснули.
Засыпайка вздрогнул от чьего-то покашливания. Перед ним стоял человечек, похожий на подушку, на животе у него красовались два вышитых кармашка. И если бы на нем не было яично-желтой курточки, а на голове зеленой шапки с козырьком, Засыпайка подумал бы, что видит свое отражение в зеркале.
— Ну и шутник же ты! — сказало яично-желтое отражение. — Шутник, да к тому же слишком много о себе думаешь. Неужто ты, братец, и вправду считаешь, что ты единственный Засыпайка на свете? Неужели ты, братец, и в самом деле веришь, что в одиночку успеваешь усыпить детей во всем мире?
— Ты кто такой? — спросил ошеломленный Засыпайка.
— Я — Кясмуский Засыпайка, — произнес яично-желтый человечек с достоинством. — Твой собрат по профессии, коллега.
Ну и дела! — подумал Засыпайка. — Он с интересом разглядывал своего коллегу.
— Послушай, Кясмуский Засыпайка, — сказал он наконец, — у меня к тебе есть предложение.
— Валяй!
— Как бы ты, коллега, отнесся к тому, чтобы на лето поменяться местами — ты потрудился бы в Таллинне, а я — в Кясму? У меня, видишь ли, друг здесь отдыхает…
— Понял, — кивнул Кясмуский Засыпайка и протянул Таллинискому Засыпайке руку.
— Договорились.
Когда Мати очнулся от своего короткого сна, он с радостью заметил, что настроение у Засыпайки улучшилось.
— А у меня сюрприз, — лукаво прищурясь, сообщил Засыпайка.
— Какой сюрприз?
— Угадай!
Засыпайка сиял. Сразу видно — сюрприз очень приятный.
— Ты остаешься со мной, — выпалил Мати наугад, потому что, кроме этого, его сейчас ничего не интересовало.
— Точно, — улыбнулся Засыпайка.
— Ой, Засыпайка, милый Засыпайка! — закричал Мати, но тут же остановился и серьезно спросил. — А как же таллиннские ребята?
— А ты как думаешь, — Засыпайка состроил важную мину и наставительно поднял палец. — Как ты думаешь, Дед Мороз на свете один-единственный?
— Не знаю, — ответил Мати.
— А при чем тут Дед Мороз?
— Как ты думаешь, — продолжал Засыпайка, — успеет один-единственный Дед Мороз за один вечер побывать у всех на свете детей и вручить им подарки?
Об этом Мати никогда не думал.
— Нет, не успеет, — сказал Засыпайка. — На свете много Дедов Морозов.
— А кто же из них настоящий? — заволновался Мати.
— Все настоящие, — заверил его Засыпайка. — Каждый настоящий для тех детей, к которым он пришел. Потому что у каждого Деда Мороза свои дети. И у каждого Засыпайки свои дети. И мы с Кясмуским Засыпайкой поменялись. Теперь я с чистой совестью могу оставаться с тобой.
— И со мной! — тявкнул Тупс.