Мэри Поппинс с Вишнёвой улицы - Трэверс П. - Чёрный вторник

1 1 1 1 1 Рейтинг 4.61 [44 Голоса (ов)]

Мэри Поппинс с Вишнёвой улицы (сказка-повесть)


 

Глава 6. Чёрный вторник

Майкл прогуливается в странном настроенииСпустя немного времени Майкл проснулся в каком-то странном настроении. Он сразу понял, только открыл глаза, — что-то не так. Но что — он не мог понять.
— Какой сегодня день, Мэри Поппинс? — спросил Майкл, сбрасывая с себя одеяло.
— Вторник, — ответила Мэри Поппинс. — Иди прими ванну. Скорее! — сказала она, видя, что Майкл и не думает вставать. Он повернулся на бок, натянул одеяло на голову, и странное чувство усилилось.
— Что я тебе сказала? — произнесла Мэри Поппинс ясным, холодным голосом, означавшим ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ.
И тут Майкл понял: сегодня он будет плохо себя вести.
— Не пойду, — медленно выговорил он приглушённым голосом.
Мэри Поппинс сдёрнула с его головы одеяло и посмотрела на него.
— Не встану, — сказал Майкл. Интересно, что Мэри Поппинс с ним сделает?
К его удивлению Мэри Поппинс пошла в ванную и сама открыла кран. Пришлось взять полотенце и идти. В дверях он чуть с ней не столкнулся. Первый раз в жизни Майкл мылся утром один. Это означало, что он попал в немилость. Раз так, решил он, за ушами мыть не буду.
— Выпустить воду? — самым грубым голосом спросил он.
Никакого ответа.
— Ну и не отвечайте. Не заплачу, — сказал Майкл, и у него в душе зашевелилось мохнатое чувство. Он пошёл одеваться, взял из шкафа самый лучший костюмчик, который носил по воскресеньям. Надел его и пошёл вниз, ударяя ботинком по балясинам, что строго запрещалось: ведь стуком можно перебудить весь дом. Навстречу ему поднималась горничная Эллен. Майкл изловчился и выбил у неё из рук кувшин с горячей водой.
— Какой вы неловкий, молодой человек, — сказала Эллен и нагнулась, чтобы вытереть пол. — Я несла воду для бритья твоему отцу.
— А я нарочно, — спокойно проговорил Майкл.
Красное лицо Эллен побледнело от негодования.
— Нарочно? Ты нарочно меня толкнул? Какой ты плохой, гадкий мальчишка! Я скажу твоей маме…
— Говорите, пожалуйста, — ответил Майкл и побежал вниз.
Но это было только начало. Весь день всё шло кувырком. Мохнатое чувство, поселившееся у него в груди, вытворяло самые ужасные вещи. Но хуже всего то, что после очередного озорства он чувствовал себя героем и замышлял новое.
Миссис Брилл на кухне стряпала булочки.
— Нет, Майкл, — сказала она ему, — я пока не могу дать тебе миску. Видишь, в ней ещё есть тесто.
Тогда Майкл больно ударил миссис Брилл по ноге, она громко вскрикнула и выронила скалку.
— Ты ударил ногой миссис Брилл? Нашу добрую миссис Брилл? Мне стыдно за тебя, Майкл, — сказала мама, услыхав из уст миссис Брилл о происшедшем. — Сейчас же попроси у неё прощения. Скажи, что ты никогда больше так не будешь. Что ты раскаиваешься.
— А я не раскаиваюсь. И даже очень рад. У неё такие толстые ноги! — сказал Майкл и пулей вылетел в сад. Там он нарочно повалился на Робертсона Эй, который сладко спал, растянувшись на самом лучшем альпийском газоне. Робертсон Эй очень рассердился.
— Я скажу твоему отцу, — пригрозил он.
— А я ему скажу, что вы сегодня утром не почистили туфли, — ответил он и даже сам на себя удивился. Они с Джейн всегда защищали Робертсона Эй. Они его любили и не хотели, чтобы отец его рассчитал.
Но угрызения не долго его мучили. В голове его тут же созрела новая каверза.
Сквозь прутья забора Майкл увидел пёсика мисс Ларк Эндрю. Он ходил по газону и вынюхивал целебные травинки. Майкл тихонько позвал Эндрю, вынул из кармана печенье и протянул ему.
Пока пёс с удовольствием жевал, он взял и привязал его хвост к забору обрывком верёвки. А сам убежал, преследуемый гневными воплями мисс Ларк. Мохнатое чувство у него в душе всё росло и росло — Майклу показалось даже, что он вот-вот лопнет.
Дверь в кабинет отца была распахнута настежь — Эллен только что кончила вытирать с книжных полок пыль. Майкл вошёл туда, сел на стол отца и стал писать на бюваре — неслыханная дерзость! Конечно, он задел локтем чернильницу, она опрокинулась, и синие чернила залили стол, стул, гусиное перо и его выходной костюмчик. Размеры бедствия были ужасны, и Майкл испугался. Но внутренний голос проговорил: «А мне ни капли не стыдно».
— Ребёнок, должно быть, болен, — вздохнула миссис Банкс, когда Эллен рассказала ей о его последней проказе — она случайно заглянула в кабинет и всё видела.
— Придётся дать тебе инжирного сиропа, — сказала Эллен.
— Никакой я не больной. Во всяком случае, здоровей, чем вы, — грубил Майкл…Мэри Поппинс с коляской и Джейн
— Тогда ты просто гадкий мальчишка, — сказала мама, — и будешь наказан.
Мама сдержала слово, и через пять минут Майкл стоял в углу детской лицом к стене в залитом чернилами костюмчике.
Джейн хотела утешить его, улучив минутку, когда Мэри Поппинс отвернулась, но Майкл только показал ей язык. И грубо оттолкнул Джона с Барбарой — они подползли к нему и стали играть с его ботинком.
Ему очень нравилось быть гадким мальчишкой и совсем не было стыдно.

…После обеда Мэри Поппинс повела детей на прогулку. Она катила коляску, рядом шла Джейн, а сзади плёлся Майкл и бурчал: «Никогда не буду хорошим».
— Не плетись и не обивай ботинками забор, — обернулась к нему Мэри Поппинс.
Но Майкл продолжал обивать, пусть ботинки порвутся.
Вдруг Мэри Поппинс опять повернулась и, держа одну руку на коляске, сказала:
— Ты сегодня встал не с той стороны кровати.
— Ничего подобного. У моей кровати нет той стороны.
— У каждой кровати две стороны, давно пора бы знать, — сказала Мэри Поппинс.
— А у моей одна. Она ведь стоит у стены.
— Это не имеет значения, — презрительно фыркнула Мэри Поппинс. — Пусть стоит у стены, но стороны всё равно две.
— Ну хорошо. А какая не та сторона — левая или правая? Потому что я встал с правой. И значит, я прав.
— Сегодня утром, мистер Знайка, все стороны у твоей кровати не те.
— Но у моей кровати только одна сторона, и раз я встал с правой стороны…
— Ещё услышу одно слово… — сказала Мэри Поппинс таким особенно грозным голосом, что даже Майклу стало не по себе. — Ещё одно слово, и я…
Мэри Поппинс не сообщила, что собирается сделать с Майклом, но он прибавил, однако, шагу.
— Майкл, веди себя хорошо, — шепнула брату Джейн.
— Заткнись, — ответил Майкл так тихо, что Мэри Поппинс не услышала.
— Вот что, дружок, — продолжала Мэри Поппинс, — иди-ка впереди меня. Хватит плестись в хвосте. Сделай такое одолжение, иди перед коляской. — И она подтолкнула Майкла вперёд. — Что это там блестит? — вдруг прибавила Мэри Поппинс. — Вон там. Что-то вроде брошки. Я буду очень благодарна, если ты её поднимешь и дашь мне. Что, если кто-то потерял здесь золотую брошь?
Вопреки своей воле Майкл — он посмотрел, куда она махнула, — всё-таки не осмеливался ослушаться Мэри Поппинс. Действительно, впереди что-то блестело, да так ярко и переливчато, что очень хотелось скорее поднять это. Майкл пошёл вперёд, нарочно запинаясь, — пусть никто не думает, что эта штука ему очень нужна.
Наконец он дошёл до неё, нагнулся и поднял. Эта была круглая коробочка со стеклянным верхом, на нём была нарисована стрелка, внутри подрагивал диск с буквами, который плавно двигался, стоило коробочку слегка тряхнуть.
Джейн подбежала к нему и заглянула через плечо.
— Что это, Майкл? — спросила она.
— Не скажу, — ответил Майкл, хотя и сам не знал, что это такое.
— Мэри Поппинс, — сказала Джейн, как только коляска с близнецами поравнялась с ней, — что это такое?
Мэри Поппинс, ничего не ответив, взяла коробку из рук Майкла.
— Это моё, — пожадничал вдруг Майкл.
— Нет, моё, — возразила Мэри Поппинс. — Я первая увидела.
— А я поднял. — И он дёрнул коробку из рук Мэри Поппинс, но она так на него взглянула, что рука его сама собой опустилась.
Мэри Поппинс так и этак вертела коробку, и диск с буквами, блестя на солнце, вертелся, как сумасшедший.
— Для чего эта коробка? — спросила Джейн.
— Чтобы путешествовать вокруг света, — ответила Мэри Поппинс.
— Чепуха! — сказал Майкл. — Вокруг света путешествуют в аэроплане, на корабле. Я точно знаю. Никакая коробка тут ни при чём.
— Ни при чём, говоришь? — переспросила Мэри Поппинс с каким-то странным выражением лица. — Ну так сейчас увидишь.
Держа компас на ладони, — а это был компас, — она повернулась к воротам парка и сказала одно слово: «Север».
Буквы закружились вокруг стрелки, заплясали. Стало вдруг очень холодно, задул ледяной ветер, и Джейн с Майклом зажмурились. Когда они открыли глаза, парк исчез, не стало ни деревьев, ни зелёных скамеек, ни асфальтовых дорожек. Вокруг них громоздились торосы голубого льда, а под ногами лежал толстый слой снега, спрессованный морозами.Мэри Поппинс с коляской  Майкл и Джейн на севере эскимосы с ребенком
— Ой, ой! — закричала Джейн, дрожа от холода, и бросилась к коляске, чтоб потеплее укрыть одеялом близнецов. — Что это такое случилось?

Мэри Поппинс значительно поглядела на Майкла. Но не успела ничего сказать: из отверстия в снежной горе вылез эскимос в длинной белой дохе и белой меховой шапке, обрамлявшей его тёмное круглое лицо.
— Милости просим на Северный полюс, Мэри Поппинс с друзьями, — сказал эскимос, улыбнувшись широкой, доброй улыбкой. Затем подошёл к каждому гостю и потёрся носом о его нос — такое уж у эскимосов приветствие. Следом наружу вышла эскимоска, держа в руках младенца, завёрнутого в тюленье одеяло.
— Мэри! Какая радость! — воскликнула она и так же поздоровалась со всеми. — Но вы ведь замёрзнете, — забеспокоилась она, глядя на их лёгкую одежду. — Я сейчас принесу вам шубы. Не хотите ли, дорогие гости, супу из китового жира?
— Боюсь, что мы не можем долго задерживаться, — ответила Мэри Поппинс. — Мы путешествуем вокруг света и заглянули к вам на минутку. Но всё равно спасибо. Может быть, в другой раз.
С этими словами она лёгким движением руки повернула компас и произнесла: «Юг!»
Майклу и Джейн показалось, что весь мир, подобно компасу, вращается вокруг них. Это очень походило на карусель, когда её хозяин, чтобы доставить особое удовольствие, сажал их в самую середину, где работал мотор.
Мэри Поппинс с коляской и черные нагие женщина и мужчина с ребенком
Мир вокруг них вращался, становилось теплее, наконец движение окончилось и они очутились вблизи небольшой пальмовой рощи. Вовсю сияло солнце, до горизонта тянулись пески, золотистые, серебряно-белые, горячие, как огонь. Под пальмами сидели мужчина и женщина, оба чёрные и почти нагие, зато сплошь увешанные бусами, а на головах — уборы из страусовых перьев. Бусы многими рядами свисали с шеи, оттягивали уши и даже нос. Даже пояс был сплетён из тысячи бусин. На одном колене негритянки сидел крошечный чёрный, весь голый карапуз и улыбался невесть откуда появившимся детям.
— Мы так давно ожидаем тебя, Мэри Поппинс, — засмеялась негритянка. — Ты привела с собой детей угоститься сладкими арбузами? Они совсем малютки. Не мешало бы немножечко почистить их ваксой. Милости просим, мы всегда очень рады тебя видеть.

- Страница 10 -