Неандертальский мальчик или большой поход - Мальмузи Л. - В кольце волков

Подробности

Категория: Зарубежные писатели

Неандертальский мальчик или большой поход

В КОЛЬЦЕ ВОЛКОВ

Есть у нас, ледниковых людей, одна пословица: «Не бойся одного волка, даже двух волков не бойся, а увидишь трех — беги со всех ног».
Мы уже разбили лагерь и легли спать, как вдруг Рысь, у которой очень тонкий слух, слышит вдалеке волчий вой.
— Волк, — шепчет она и трясет меня за плечо.
— Он поет песню любви, — бормочу я. — Отвяжись, дай поспать…
Но Рысь очень скоро снова трясет меня.
— Теперь волков двое, — говорит она.
— Какая-нибудь загулявшая парочка…
— А если я тебе скажу, что их уже трое? Помнишь пословицу?
Я вскакиваю на ноги и с ужасом вижу, что огонь еле теплится.
— Пойду соберу хвороста, — успокаиваю подружку.
— Ты с ума сошел? Какой хворост? Всюду один снег.
— Спущусь в ущелье.
— Вот тут-то волки тебя и сожрут! Действительно, вся долина, от хребта до хребта, полнится волчьим воем, а эхо его еще усиливает.
Уже многие проснулись. Однако дедушка Пузан спит как сурок.
— Ничего себе учитель… — морщится Щеголек.
— Посмотрел бы я на тебя в таком возрасте, — защищает старика Молния.
— Нужно зажечь огонь, — верещит Блошка, — иначе эти твари от нас и косточки не оставят!
— Сколько их там? — спрашивает Мячик.
— По меньшей мере две или три стаи.
— Что же мы можем сжечь? — задается вопросом Умник.
— Шесты, на которых держится хижина, — предлагаю я.
— С ума сошел? — кричит Молния. — Мы потом замерзнем.
— Жечь или не жечь, вот в чем вопрос, — гнет свое Умник. — Что лучше: умереть у волка в пасти или замерзнуть, обратясь в сосульку? Да, жечь или не жечь шесты, вот в чем вопрос!
Смотрит на свою дубинку для записей и сообщает:
— Опыт предков показывает, что, если возникают две опасности, нужно сначала устранить ту, которая угрожает в данную минуту, а второй пока пренебречь. Потом будет видно…
— И что ты предлагаешь?
— Если волки подойдут слишком близко, мы сожжем шесты, — твердо заявляет Умник.
— А потом?
— Если волки не уйдут, сожжем также и шкуры!
— А… потом? — лепечет Неандерталочка.
— Потом будем молить духов леса!
— Давайте разбудим дедушку Пузана, — предлагаю я.
— Ну уж нет! — возмущается Молния. — Пусть себе спит… Разве он не твердит все время, что наш поход — взаправдашний? Что мы должны уметь сами постоять за себя?
Волки уже совсем близко, они окружают нас. Молния берет трутовик, подносит кусочек бересты, дует. Береста тут же загорается, мы подкладываем сухой травы, чтобы пламя не погасло. Мы разводим огонь у самого входа, и наш староста кладет в костер два шеста, вынутые из хижины, которая тут же заваливается набок.
Волки с рычанием и воем отступают на несколько шагов.
Но вскоре пламя затухает, приходится вытащить еще два шеста.
Крыша хижины уже почти коснулась земли.
А дедушке Пузану хоть бы что — он только отодвигает шкуры, упавшие ему на лицо.
Наконец и эти палки сгорают, теперь Молнии приходится выдернуть опорный шест.
Хижина заваливается окончательно, мы дрожим под холодным ветром, а дедушка Пузан, погребенный под кучей шкур, по-прежнему храпит. Видно только его толстое брюхо, которое вздымается и опадает, словно волны, набегающие на озерный берег.
Мы встали в круг, крепко держась за руки, поместив в середину плачущих девчонок.
Березка тянет руки к волкам, пробует подчинить их себе, как некогда львицу, но их слишком много, они слишком голодные, и у маленькой целительницы ничего не выходит.
— Скорей поджигайте шкуры! — командует Молния.
Мы подчиняемся, но вскоре видим, что от шкур больше дыма, чем огня, а волки дыма ни капельки не боятся. Тогда мы наставляем на них копья, решив дорого продать свои жизни.
— Если повезет, мы убьем двоих или троих, но все остальные тут же набросятся на нас, — замечает Молния. — И… конец!
Огонь потихоньку гаснет.
Умник, который до сих пор молчал, погруженный в раздумья, вдруг подает голос:
— Давайте подожжем острия копий!
— Ты ошалел? — возмущается Щеголек. — Спалить единственное наше оружие?
— Звери теряются, если применить новую тактику, а до сих пор на них еще никто не нападал.
— Ты… ты хочешь напасть… на… волков? — заикается Щеголек.
— Да, мы все вместе набросимся на них с подожженными копьями, — решительно заявляет Умник.
— ЧТО-О-О-О?!
— Они разорвут нас на куски!
— У нас нет особого выбора, — рассуждает Молния. — Делаем, как он говорит.
Мы поджигаем острия копий и, убедившись, что они не погаснут, если придется бежать, наставляем их на волков.
Волки встречают наш маневр дружным рычанием, но тем не менее отступают на несколько шагов.
— А теперь — вперед, и запоем нашу великолепную Песню Смерти, — командует Умник.
Мы идем вперед и вопим во все горло:
Ныть негоже храбрецу-у-у,
Встретим смерть лицом к лицу-у-у.
Все мы Грустные Медее-е-е-ди,
Нам от века страх неве-е-е-дом…
Ледниковые люди в минуту смертельной опасности всегда поют Песню Смерти, чтобы показать свое бесстрашие.
У нас же душа уходит в пятки, но волки, к счастью, об этом не догадываются.
Они не знают, что им делать, настораживают уши и опускают хвосты.
И тут происходит чудо!
Да, чудо происходит, когда и Сорока тоже поднимает голову к небу и начинает выкрикивать свою Песню Смерти.
Шерсть на загривках у волков встает дыбом, они поджимают хвосты и пятятся.
Тем временем Сорока, увидев, какое потрясающее воздействие оказывает на хищников его Песня Смерти, вопит как оглашенный.
Дедушка Пузан открывает один глаз. Мы наступаем, высоко подняв пламенеющие копья. Волки отходят.
Мы берем разгон, и волки поспешно спасаются бегством.
— Ура! — кричит Молния, воздев копье к небу.
— Они улепетывают!
— Сорока, ты молодец!
— Надо бы тебе почаще петь!
При этих словах на небе сверкает молния, и ужасающий гром сотрясает горные вершины.
— М-м-м… — задумчиво произносит Умник, — не думаю, чтобы духов неба это очень обрадовало.
Удрученные, мы смотрим на остатки нашего лагеря, и тут дедушка Пузан открывает другой глаз.
— Ну? Что за гвалт вы тут подняли среди ночи?
Оглядывается вокруг, выпучивает глаза: хижина рухнула, шкуры прожжены…
— Разрази меня гром! Что это вы натворили?
— Это волки, дедушка Пузан, — оправдывается Молния.
— …волки, дедушка Пузан, — вторит Блошка.
— Волки? Какие еще волки? Не вижу никаких волков…
— Они удрали, учитель, — объясняет Свисток.
— Мы отогнали их горящими копьями.
Только теперь дедушка Пузан замечает почерневшие головешки, которые мы держим в руках.
— Вы сожгли… копья? — кричит он. — Ошалели вы, что ли?
— Больше нечего было поджечь, дедушка. Разве только шкуры…
— Неужели вы и шкуры сожгли? — вопит старикан в отчаянии. И начинает шарить в темноте, среди пепелища.
— Не все, дедушка Пузан, — утешает его Неандерта-лочка. — Несколько штук уцелело.
Старик словно обезумел — вертится волчком вокруг остатков хижины.
— С ума посходили… с ума посходили! Увидели каких-нибудь двух волков…
— Не двух, дедушка! — обижается Молния. — Их было много. Посмотри на следы, если нам не веришь.
Старик останавливается. Хватает шест, который еще не догорел, и уходит к границам лагеря. Разглядывает снег. Скребет в бороде. Снова разглядывает. Ковыряет в ушах.
Наконец поднимает голову и чешет нос.
— Хм-м-м… вы сказали правду, детки… Но вы могли разбудить меня.
— Ты же сам твердишь все время, что этот поход — взаправдашний и что мы должны уметь выпутываться сами. Вот мы сами и выпутались, как видишь.
— Молодцы, ребята, молодцы. Я это учту в конце учебного года. А сейчас выставлю вам оценки в дубинку-журнал.
— Ты должен поставить «отлично» Сороке, — предлагает Умник.
— Да? А по какому предмету?
— По Песнопению.
— По Песнопению?! Да ведь он квакает, как горбатая лягушка!
— Вот именно, дедушка Пузан: от его Песни Смерти волки и разбежались, — объясняет Молния.
— М-м-м… надо иметь в виду… надо иметь в виду… Но сейчас у нас с вами большая проблема.
— Какая, дедушка Пузан? — спрашивает Умник.
— Оружие. Копий у нас больше нет, и подходящих палок в таком снегу не найти. Придется спускаться. Скоро рассветет; соберите все, что еще осталось. Выступим на заре.
— У кого-нибудь есть целое копье? — Молния обводит взглядом нас всех.
Мое копье не так уж сильно обгорело, всего на какую-то пядь.
— Может быть, его еще можно использовать, — говорю я старосте.
— Ладно, — вздыхает дедушка Пузан. — Ты, Неандертальчик, пойдешь впереди с твоим копьецом, а я с моей дубинкой буду замыкающим. Правда, это журнал, но, если им треснуть по башке, мало не покажется!

- Страница 16 -