Под крыльцом - Кэти Аппельт - Страница 12

1 1 1 1 1 Рейтинг 3.88 [8 Голоса (ов)]

Под крыльцом (повесть)


48
Сабина всё видела своими глазами. Она проснулась как раз в тот момент, когда её брат сделал первый шаг из-под крыльца навстречу ласковому солнышку. Она увидела, как он лёг на спинку, как солнечный луч пощекотал ему животик. Она заметила, как он улыбнулся в ответ, как его шубка засверкала в ярком свете. И она тоже направилась было к этому приветливому сиянию, хотя и знала, что брат нарушил правило. Правило, которое гласило: «Не выходите из-под крыльца!» Она едва успела позвать Пака — и тут появился Барракуда.
Она видела своими глазами, как Барракуда схватил сначала её братца, а потом маму-кошку и сунул их в старый, грязный мешок, как бросил мешок в кузов грузовика. Она звала их, она кричала и плакала, и её крик сливался с криками брата и мамы.
Она видела своими глазами, как пикап выехал со двора, как поднял огромное облако пыли, которое окутало задние колёса и кузов, а потом постепенно растаяло в воздухе.
Она видела своими глазами, как содрогнулись деревья, когда пикап скрылся из вида, увозя прочь её маму и брата. Но это были ещё не все испытания, выпавшие на долю маленькой серой кошечки. Она видела — видела своими глазами, — как Рейнджер изо всех сил натягивал цепь, и лаял, и выл, и рычал так, словно сердце его разрывалось на части. И она знала, что его сердце действительно вот-вот разорвётся. Она всё видела. Видела, как он прыгал, и рвался, и хрипел, и стонал, пока у него не кончились силы, пока шея его не начала кровоточить. Цепь глубоко врезалась ему в кожу, стёрла шерсть, отчего и его шея превратилась в одну сплошную рану. Но он всё ещё бился и рвался вдогонку за пикапом, пока совсем не лишился голоса.

Под крыльцом

Она видела своими глазами, как Рейнджер заполз обратно под крыльцо покосившегося дома. Дома, который пропах старыми костями и шкурами, насквозь пропитался запахом гнили и страха. Они с Рейнджером остались под крыльцом. Что она могла сделать? Только свернуться в клубочек возле любимого старого пса, который пел ей песни и баюкал её. Впервые она услышала его голос ещё до своего рождения. Она лизнула его длинные шелковистые уши, свернулась подле него в клубочек и замурлыкала.
Её мама-кошка исчезла. Её брат тоже исчез. Теперь у неё был только Рейнджер, и она знала: им нужно бежать отсюда, прочь от этого дома. Ведь даже Сабина, совсем маленькая серебристо-серая кошечка, отлично понимала: Рейнджер проживёт совсем недолго, если не снять с его шеи железную ржавую цепь.
49
Память иногда подводит нас. Когда теряешь того, кого любишь — маму, папу, брата, сестру или любимую собаку, — память отказывается служить нам, и забвение укутывает нас, словно тёплое одеяло, спасая от боли утраты.
Но с Паком всё было иначе. Совсем не так. Проснувшись, он сразу всё вспомнил. Он знал, что должен как можно быстрее выполнить обещание, которое он дал маме-кошке. Он должен отыскать Сабину и Рейнджера. А ещё ему надо поесть!
Его живот подвело от голода. Он ничего не ел целый день и целую ночь и наглотался солёной воды. Пак потянулся, сел, лизнул свою шёрстку и с отвращением выплюнул целый ком засохшего ила. Его серенькая шубка была вся покрыта грязной коростой. Илистое дно ручья продолжало держать его в своих цепких объятиях. Надо было немедленно смыть с себя эту грязь.

Под крыльцом

Целый час он чистил шубку. Вылизывал каждую шерстинку, катался по земле, отряхивался, но всё было бесполезно. Грязь была твёрдой, как цемент. Она никак не счищалась. Котёнка охватила паника.
Что же делать? Он снова принялся работать язычком, отряхиваться и кататься по земле. Но всё без толку. И тогда малыш заплакал. Во рту у него пересохло, кожа зудела и чесалась, грязная шубка превратилась в сплошной колтун. Пак лежал на ворохе сухих иголок и всхлипывал. Он плакал, потому что его серенькая шёрстка вылезала клочьями. Он плакал, потому что соскучился по маме, по сестричке и по старому гончему псу.
Он плакал долго, пока у него не кончились все слёзы. Тогда он встал на дрожащие лапки и огляделся. От безутешного плача у него началась икота. Пак и раньше не всегда ел досыта, но сейчас он просто умирал от голода. Комья засохшего ила — не очень-то подходящая пища для котёнка, которому нужно хорошенько есть, чтобы стать большим и сильным котом.
Всем известно, что кошки — отличные охотники. Пак горько пожалел, что не учился как следует, когда мама-кошка приносила под крыльцо ещё живых мышек, ящериц и кузнечиков, что не прислушивался к её мудрым советам. «Учитесь, детки, когда-нибудь вам придётся самим добывать себе пропитание», — повторяла мама. Вот Сабина — та была примерной ученицей.
А Паку больше нравилось играть. Его любимыми игрушками были ящерки. Он подбрасывал их в воздух, а потом ловил передними лапами. Как это было весело! Но сейчас ему совсем не хотелось играть. В животе урчало от голода, кожа чесалась и зудела. А ведь чтобы выследить добычу, нужны терпение и сосредоточенность.
И ещё нужна тишина.
Какая уж тут тишина, когда на тебя напала икота! Пак постарался задержать дыхание.
Ик!
Он лёг на спину. Может, станет лучше?
Ик!
Ему снова захотелось плакать, но он сдержался. Он знал, что чем больше он будет плакать, тем сильнее будет икота. А если икота напала на кота, то он не сможет поймать даже кузнечика.
Бедняжка Пак.

Под крыльцом

50
Отыщется ли в памяти деревьев предание о том, как Зоркий Сокол и Ночная Песня нашли друг друга тысячу лет тому назад? Конечно, деревья хранят его. Об этом помнят магнолия и можжевельник, дуб и рябина. Они могли бы рассказать, как эти двое влюблённых отказались каждый от своего народа и, приняв человеческое обличье, покинули лесную чащу.
Взявшись за руки, они отправились на поиски нового жилища. Ходить на ногах для них было непривычно, и они очень устали. Они бродили по лесным тропам, где ходят олени, медведи и бизоны, несколько раз присаживались отдохнуть в заболоченной пойме. Они прошли долгий путь и наконец очутились на самом краю леса — и тогда их глазам открылся чудесный вид на широкую реку, что текла на восток. Здесь было так красиво, что они подумали: а не поселиться ли им здесь, на её высоком песчаном берегу. Но они привыкли жить под уютной сенью своих любимых деревьев.
Им нужны были не только деревья. Людям нужно быть вместе с другими людьми — даже тем, в чьих жилах смешана кровь человека и животного. Людям нужно вместе смеяться и вместе грустить, вместе охотиться и готовить пищу, но больше всего им нужны истории — долгие рассказы о любви и мудрости, о красоте и храбрости. Зоркому Соколу и Ночной Песне были нужны другие люди. И потому они ушли от широкой реки, что неспешно катила свои воды под бескрайним небом, и, миновав лесную опушку, снова ступили в густую чащу. Они вернулись назад, пройдя по тайным тропам, где ходят лесные звери, и пришли в деревню, что стояла на берегу лесного ручья. В деревню, где жили люди каддо.

Под крыльцом

Жители деревни приняли их как родных. Они устроили праздник в честь новоприбывших. Все вместе они ели, пели песни и танцевали. Так Зоркий Сокол и Ночная Песня стали жить в племени каддо.
Мы очень мало знаем о племени каддо. Но нам точно известно, что эти люди были добры и гостеприимны. Каждый был рад помочь молодой красивой паре. Так в деревне на берегу солёного ручья появилась ещё одна семья и ещё одна хижина, сложенная из веток и обмазанная красной глиной.
51
В этой маленькой хижине на берегу лесного ручья царили любовь и счастье. И очень скоро их стало трое. У Зоркого Сокола и Ночной Песни родилась девочка. Для всех родителей их ребёнок — свет и радость. Но Зоркий Сокол был уверен, что от их дочки исходит сияние. Когда девочка родилась, деревья ласково зашелестели, приветствуя её. Деревья всегда радуются рождению детей.
А Зоркий Сокол?
Когда молодой мужчина становится отцом, всё вокруг кажется ему другим и новым — и небо над головой, и земля под ногами. Словно он впервые видит мир — маленькая девочка, его дочка, как по волшебству делает всё вокруг прекрасным и исполненным глубокого смысла. Когда Зоркий Сокол взял её на руки, прижал к груди и взглянул на её крохотное круглое личико, он почувствовал любовь — такую безбрежную, такую глубокую, что на одну минуту даже испугался. У него захватило дух от этой неожиданной, совсем новой любви. Это была другая любовь, не такая, какой он любил Ночную Песню. Она не была больше или меньше, сильнее или слабее. Она была другой — любовь, что готова защищать и спасать.
Когда он заглянул в тёмные глаза своей дочери, она сначала недоверчиво покосилась на него, а потом подняла ручку, расправила пальчики, сжатые в кулачок, коснулась его подбородка и посмотрела на отца. Зоркий Сокол навсегда запомнил этот взгляд, такой пристальный и серьёзный, словно девочка хотела сказать ему что-то очень важное. Но он не знал что, он мог только догадываться. Поэтому он лишь молча улыбнулся ей и поцеловал её крохотные пальчики.
52
Ночная Песня тоже очень любила свою дочку. Она часто брала её на руки, качала и, прижав к груди, зарывалась лицом в её шелковистые волосы, вдыхала её нежный запах. Она легонько касалась её бархатистой кожи и целовала свою девочку миллион… нет, сто миллионов раз.
Хотя Ночная Песня была родом не из этой деревни, местные жители сразу приняли её. Все люди каддо — искусные мастера гончарного дела, и вскоре Ночная Песня обучилась этому ремеслу. Пока её дочка спала, Ночная Песня делала замечательные миски, горшки для семян, орехов, кукурузы и речных раков, бутыли для воды и сладкого ежевичного сока, который делали из ягод, что росли на лесных полянах. Она умела делать и погребальные сосуды — горшки, в которые клали пищу, и бутыли, в которые наливали воду, а потом хоронили вместе с покойником, чтобы он, отправляясь в страну мёртвых, мог взять с собой припасы в дальнюю дорогу и подарки умершим родичам.
Такие погребальные горшки Ночная Песня украшала изображением колибри, — ведь всем известно, что колибри провожает покойников в загробный мир, а потом возвращается обратно. Ночная Песня знала об этом. И все жители деревни знали об этом, и деревья тоже.
Но на стенках горшка, в котором томилась Праматерь, вы не нашли бы изображения колибри. На этом горшке колибри не было.
53
Если бы не Рейнджер, Сабина наверняка ушла бы куда глаза глядят. Она дождалась бы, пока на покосившийся дом опустится темнота, и, выскользнув из-под крыльца, неслышной тенью промелькнула бы во дворе и исчезла в лесу. Там, в густой чаще, горели жёлтые глаза других лесных жителей. Она конечно же не знала, чьи это были глаза. Быть может, это были и не глаза вовсе. Быть может, это были светлячки: их свечение можно часто увидеть по ночам между деревьев. Кошка, менее рассудительная, чем Сабина, могла бы подумать, что это бродят в лесу души умерших с тускло мерцающими лампадками. Говорят, в этих влажных хвойных лесах полным-полно привидений. Но Сабину не интересовали старые легенды о привидениях, ей не было до них никакого дела.
Она смотрела на мерцающие жёлтые огоньки без страха. Она твёрдо знала, что это не светляки и не привидения, а просто глаза лесных жителей, ночных животных — диких кроликов, енотов, лисиц, что выходят на промысел к вечеру и отваживаются подойти совсем близко к грязному двору покосившегося дома. Сабина мечтала уйти вместе с ними, уйти в лес, прочь от этого жуткого места.
Но она не могла бросить Рейнджера. Она знала: однажды она придумает, как снять цепь с шеи старого гончего, и тогда они вместе покинут этот Богом забытый дом и его ужасного постояльца. Они уйдут навсегда, ни разу не оглянувшись.