Сказочное наказание - Ногейл Б. - Стой! руки вверх!

1 1 1 1 1 Рейтинг 5.00 [3 Голоса (ов)]

Сказочное наказание (повесть)


Когда я дошел до того места, как Станда пустил в ход фотоаппарат со вспышкой, ротмистр удивленно поднял голову.
— Фотоаппарат со вспышкой? Что это значит? — обратился он к Станде. — О нем вы мне ничего не говорили!
— Вы меня спросили, как я устроил молнии, и я вам ответил, что с помощью аккумуляторной вспышки.
— Но о фотоаппарате вы не заикнулись, — настаивал ротмистр.
— Вы с самого начала поверили этому мошеннику кастеляну и принимаете нас за разбойников, а у меня есть доказательства того, что безобразия здесь творил он.
— Поосторожней в выражениях, пожалуйста, — сделал ему замечание Еничек. — То, что он мошенник, надо еще доказать.
— Докажу, когда понадобится, — похвалился Станда, — вот проявлю пленку, и получите доказательства. Черно-белые снимки.
Ротмистр задумался.
— Сколько времени у вас уйдет на проявление пленки?
— Полчаса, — сказал Станда. — Только у меня здесь нет ни проявителя, ни закрепителя, иначе я уже давно бы все сделал. Все-таки любопытно.

Сказочное наказание

— Ага, — протянул Еничек. — Знаете что? Поедем вместе в город, и пусть ее проявят в нашей лаборатории, идет?
— Пожалуйста, — пожал плечами Станда и кивнул мне: — Лойза, сбегай за аппаратом, он на столике около кровати.
— Стой, — взревел ротмистр, только я поднялся со стула. — с ним я еще не закончил. — Подперев подбородок ладонью, он вперил в меня взгляд своих темных глаз. — Так ты уверяешь, что ночью вы никакой лестницы не ставили?
— Лестницу? Мы? — Я вопросительно посмотрел на Станду.
— Именно это утверждает пан Клабан, — быстро затараторил Станда, чтобы ротмистр не успел его прервать, — говорит, что мы ночью подставили лестницу к окну его квартиры, стучали в стекло, стреляли и делали молнии. Он вроде бы так испугался, что ударился лицом о ночной столик и набил себе шишку. Потом мы из чистого хулиганства повалили лестницу на крольчатник и убежали.
— Вот вранье! — вырвалось у меня. — Да не верьте вы этому вралю! — закричал я, чуть не плача.
— Успокойся, — сказал ротмистр Еничек, — я верю прежде всего фактам, а не словам. А факт состоит в том, что под окном кастеляна и сейчас видны ямки от лестницы, а у самого пана Клабана на лбу шишка. Вот и объясни мне, как это могло случиться, понял?
— Не знаю, — огрызнулся я и отвернулся к окну.
— Я вот что подумал, — размышлял Станда, — вы ведь измеряли расстояние между ямками, скажите, совпадает оно с расстоянием между жердями?
Ротмистр насторожился.
— Это могло бы натолкнуть вас на интересную мысль. Я, видите ли, еще ночью внес лестницу в замок. Если ямки под окном кастеляна были оставлены лестницей, тогда виноваты мы. Но я советую вам проверить.
— Пожалуйста, — пожал плечами пан Еничек и взял со стола связку ключей, — можем прямо сейчас и пойти.
И мы пошли.

13. Стой! руки вверх!

Перед замком нежился на солнце кастелянов Бояр, по-нашему Казан. Заслышав шаги, он завилял хвостом и побежал мне навстречу. И сразу же сунул свою лоснящуюся голову мне под руку. Я же некоторое время колебался, разыгрывая равнодушие. В этот момент мне было противно все, что связано с Клабаном. Но потом я сказал себе: «Дурень, пес-то тут при чем?» — и погладил его.
— Бояр! — заверещала из окна пани Клабанова. — Отойди от этих убийц!
Пес убрался восвояси, а Станда сухо заметил:
— Вам не кажется, что пани тоже следовало бы выбирать выражения?
Ротмистр махнул рукой:
— У нее с нервами плохо.
— Вот оно что! — сказал Станда.
Взвалив на себя лестницу, он завернул за угол замка.
Вот и место ночного приключения. Станда остановился под первым окном справа и осмотрел узенькую грядку. Полоска земли была так заботливо выровнена, как будто ее засеяли морковью.
— Следов, разумеется, нет. Этого следовало ожидать.
Перейдя к другому крылу замка, Станда поднял взгляд вверх, на окна кастелянова жилища.
— Здесь? — спросил он ротмистра.
— Здесь, — отозвался Еничек.
Станда положил лестницу так, чтобы ее нижний конец точно указывал на две прекрасно сохранившиеся вмятины.
— Так? — спросил он.
— Да, хорошо, — одобрил милиционер, присаживаясь на корточки. Расстояние между жердями лестницы оказалось на целых пять сантиметров больше, чем между ямками в земле.
Сняв фуражку, ротмистр поглядел наверх, быстро перебежал на другую сторону замка, что-то поискал на земле, обследовал место под окном и не спеша вернулся к нам.
— Что-то здесь и впрямь не так, — согласился он. — Вы, стало быть, утверждаете, что их было двое?
— Ну да, — подтвердил я. — И второй говорил по-немецки.
— Это я уже слышал, — буркнул милиционер. — Лучше всего скорее проявить пленку. Тогда и увидим, кто прав.
— Ну что ж, — согласился Станда. — Лойза, принеси аппарат, а я пока выведу Иванину машину.
— Будет сделано.
Перед главным входом мне в ноги неожиданно кинулся Казан. Не успел я обернуться, как он выскользнул в дверь и скрылся из виду. Я пробежал мимо наших пустых комнат, ухватил на бегу кружок колбаски из Тондиных запасов, разложенных на столе, дружески погрозив пальцем вслед Казану.
— Ах ты злодей!
Я побежал в спальню Станды и, оказавшись у его ночного столика, замер с раскрытым ртом. Никакого фотоаппарата там не было. Я открыл дверцу, но внутри стоял только расписной ночник, бывшая собственность графа. Распахнув гардероб, я обследовал и его содержимое, даже залез Станде в рюкзак. Нет! На кровати нет, под кроватью нет! Я высунулся из окна.
— Станда! Фотика здесь нет!
— Протри глаза, — крикнул он, направляясь к замку. Оказалось, что с глазами у меня все в порядке. Сумка с фотоаппаратом и вспышкой окончательно и бесповоротно исчезла.
Первое подозрение пало, разумеется, на бывшего кастеляна.
— Кто еще заинтересован в том, чтобы фотик пропал? — спрашивал Станда.
— Клабан говорил только о вспышке, которая его ослепила, и о том, что он ударился головой о ночной столик, — напомнил пан Еничек.
— Думаю, что на эту басню мы можем внимания не обращать. Наплел бог знает чего.
— Поживем — увидим, — снова повторил свое любимое присловье пан Еничек и поправил ремень. — Подождите минутку. Я схожу за Клабаном.
Станда последовал за ротмистром, оставив меня одного. Этого момента я только и ждал.
В комнате было что-то не то. Я это заметил еще до того, как крикнул Станде в окно, что фотоаппарат исчез, но только теперь у меня появилось время это обдумать. На подоконнике между внутренней и внешней рамой виднелись следы. Ничего определенного — какие-то грязные полосы и бороздки да немного размазанной грязи, но фантазия моя разыгралась вовсю.
Итак, кто-то забрался в комнату Станды через окно. Куда он направлялся, мне разузнать не удалось — на полу еще со вчерашнего дня оставалась невообразимая путаница разных отпечатков, но в ту минуту я был убежден, что неизвестный и непрошеный гость устремился прямиком к ночному столику.
Вернувшись к окну, я вскочил на подоконник и высунулся наружу. Под окном по наружной стене дома тянулась длинная вертикальная царапина, а в глинистой почве можно было различить несколько следов. Окно Станды было третьим по счету, и на них никто внимания не обратил.
Кто-то влез через окно Станды, это факт. Но кто? Скорее всего, Клабан. Он больше всех был заинтересован в том, чтобы фотик исчез. Дело это надо было обделать половчее, потому что с самого утра в замке или около него кто-нибудь постоянно болтался. За исключением того времени, когда мы были в лесу, Станда в деревне, а Ивана на кухне. Так, ясненько.
Правда…
Точно так же могли посетить замок обитатели лесной сторожки. Те, кто однажды уже нас обокрали и на чьей совести яичная баталия в птичнике. Они тащат все, что им под руку попадется и, главное, что получше. Стащили наш будильник, пилу, нож, они могли ограбить и замок. Преспокойненько. Это уж точно.
Не знаю почему, но эта последняя догадка нравилась мне больше. Я даже хотел, чтобы так все и случилось. Клабан был для нашей компании недосягаем, с ним мог справиться только ротмистр Еничек, а до тех двух воришек — рукой подать. Счеты у нас с ними еще не закончены, и это работало на мою версию о том, что в замок залезли именно они. Чем больше я об этом думал, тем больше догадка стала походить на истину. У меня созрел план. Я представил себе, как ночью мы нападем на лесную сторожку и вытащим из этого логова все: самих парней, вещи, которые они у нас украли, и — Стандин фотик со вспышкой. Мысленно я уже представлял себе, как он лежит там в сене. Хотя меня и терзали сомнения — все-таки больше всего в исчезновении аппарата был заинтересован именно кастелян, — но дальнейшие события укрепили меня во мнении, что аппарат украл кто-то другой.
Из коридора послышались шаги.
— Кастелян лежал в постели, — рассказывал ротмистр Станде, — перину натянул по самый подбородок, с лица красный весь и потный. Я говорю ему: «Пан Клабан, не надо бы вам так париться под периной, раз у вас сердце слабое». А он — мне, дескать, от этого легче, а сам ее уже чуть не до самого носа натянул. Смотрю, а из-под перины торчат ботинки со шнуровкой. Стягиваю с него перину, а он лежит, как будто обход производить собрался: одет, обут и связка ключей в руках.
— Значит, — сказал Станда, — он нарочно притворился больным.
— Видать, я был к вам несправедлив, — признал ротмистр, — но мне недостает против него прямой улики. Если бы была фотография… Я его об этом в лоб спросил, но он и слышать не хочет о фотоаппарате.
— Он, должно быть, залез туда, когда мы с Лойзой сидели в комнате инспектора, — размышлял Станда. — Надо бы проверить у ребят в столовой, не проходил ли он мимо.
— Не забывайте, что замок можно и с другой стороны обойти, а если пригнешься, так из окна тебя ни за что никто не увидит.
— Что правда, то правда, — согласился Станда, — но все-таки давайте их спросим для верности.
Станда и ротмистр Еничек удалились в сторону кухни.