Гадкий утенок
- Подробности
- Категория: Ганс Христиан Андерсен
Гадкий утенок (сказка)
Хорошо было за городом! Стояло лето, рожь уже пожелтела, овсы зеленели, сено было сметано в стога. За полями и лугами тянулись большие леса с глубокими озерами в самой чаще. Да, хорошо было за городом! На солнечном припеке раскинулась старая усадьба, окруженная глубокими канавами с водой; от самой ограды вплоть до воды рос лопух, да такой большой, что маленькие ребятишки могли стоять под самыми крупными из его листьев во весь рост. В чаще лопуха было так же глухо и дико, как в густом лесу, и вот там-то сидела на яйцах утка. Сидела она уже давно, и ей порядком надоело это сидение, ее мало навещали: другим уткам больше нравилось плавать по канавкам, чем сидеть в лопухе да крякать с нею. Наконец яичные скорлупки затрещали. «Пи! пи!» - послышалось из них: яичные желтки ожили и повысунули из скорлупок носики.
- Живо! живо! - закрякала утка, и утята заторопились, кое-как выкарабкались и начали озираться кругом.
- Как мир велик! - сказали утята.
Еще бы! Тут было куда просторнее, чем в скорлупе.
- А вы думаете, что тут и весь мир? - сказала мать. - Нет! Он тянется далеко-далеко, туда, за сад, к полю священника, но там я отроду не бывала!.. Ну все, что ли, вы тут? - И она встала. — Ах нет, не все! Самое большое яйцо целехонько! Да скоро ли этому будет конец! Право, мне уже надоело.
И она уселась опять.
- Ну, как дела? - заглянула к ней старая утка.
- Да вот, еще одно яйцо остается! - сказала молодая утка. -Сижу, сижу, а все толку нет! Но посмотри-ка на других! Просто прелесть! Ужасно похожи на отца! А он-то, негодный, и не навестил меня ни разу!
- Постой-ка, я взгляну на яйцо! - сказала старая утка. -Может статься, это индюшачье яйцо! Меня тоже надули раз! Ну и маялась же я, как вывела индюшат! Они ведь страсть как боятся воды; уж я и крякала, и звала, и толкала их в воду - не идут да и все! Дай мне взглянуть на яйцо! Ну, так и есть! Индюшачье! Брось-ка его да ступай учи других плавать!
- Посижу уж еще! - сказала молодая утка. - Сидела столько, что можно посидеть и еще немножко.
Наконец затрещала скорлупа и самого большого яйца. «Пи! пи-и!» - и оттуда вывалился огромный некрасивый птенец. Утка оглядела его.
- Ужасно велик! - сказала она. - И совсем не похож на остальных! Неужели это индюшонок? Ну да в воде-то он у меня побывает, хоть бы мне пришлось столкнуть его туда силой!
На другой день погода стояла чудесная, зеленый лопух весь был залит солнцем. Утка со всею своею семьей отправилась к канаве. Бултых! - И утка очутилась в воде.
- За мной! Живо! - позвала она утят, и те один за другим тоже бултыхнулись в воду. Сначала вода покрыла их с головками, но затем они вынырнули и поплыли так, что любо глядеть. Лапки у всех работали без устали, и некрасивый серый утенок не отставал от других.
- Какой же это индюшонок? - сказала утка. - Ишь как славно гребет лапками, как прямо держится! Нет, это мой собственный сын! Да он вовсе и недурен, если посмотреть на него хорошенько! Ну, живо, живо, за мной! Я сейчас введу вас в общество -мы отправимся на птичий двор. Но держитесь ко мне поближе, чтобы кто-нибудь не наступил на вас, да берегитесь кошек!
Скоро добрались и до птичьего двора. Батюшки! Что тут был за шум и гам! Две семьи дрались из-за одной угриной головки, и в конце концов она досталась кошке.
- Вот как идут дела на белом свете! — сказала утка и облизнула язычком клюв - ей тоже хотелось отведать угриной головки. - Ну, ну, шевелите лапками! — сказала она утятам. -Крякните и поклонитесь вон той старой утке! Она здесь знатнее всех! Она испанской породы и потому такая жирная. Видите, у нее на лапке красный лоскуток? Как красиво! Это знак высшего отличия, какого только
может удостоиться утка. Люди дают этим понять, что не желают потерять ее; по этому лоскутку ее узнают и люди и животные. Ну, живо! Да не держите лапки вместе! Благовоспитанный утенок должен держать лапки врозь и выворачивать их наружу, как папаша с мамашей! Вот так! Кланяйтесь теперь и крякайте!
Утята так и сделали; но другие утки оглядывали их и громко говорили:
- Ну вот, еще целая орава! Точно нас мало было! А этот-то какой безобразный! Его уж мы не потерпим!
И сейчас же одна утка подскочила и клюнула его в шею. - Оставьте его! - сказала утка-мать. - Он ведь вам ничего не сделал!
- Это верно, но он такой большой и странный! - отвечала забияка. - Ему надо задать хорошую трепку!
- Славные у тебя детки! - сказала старая утка с красным лоскутком на лапке. - Все очень милы, кроме вот этого... Этот не удался! Хорошо бы его переделать!
- Никак нельзя, ваша милость! - ответила утка-мать. - Он некрасив, но у него доброе сердце, и плавает он не хуже, смею даже сказать - лучше других. Я думаю, что он вырастет, похорошеет или станет со временем поменьше. Он залежался в яйце, оттого и не совсем удался. -- И она повела носиком по перышкам большого утенка. Кроме того, он селезень, а селезню красота не так ведь нужна. Я думаю, он возмужает и пробьет себе дорогу!
- Остальные утята очень-очень милы! -- повторила старая утка. - Ну, будьте же как дома, а найдете угриную головку, можете принести ее мне.
Вот они и стали вести себя как дома. Только бедного утенка, который вылупился позже всех и был такой безобразный, клевали, толкали и осыпали насмешками решительно все - и утки и куры.
- Он больно велик! - говорили все, а индейский петух, который родился со шпорами на ногах и потому воображал себя императором, надулся, словно корабль на всех парусах, подлетел к утенку, поглядел на него и пресердито залопотал; гребешок у него так весь и налился кровью. Бедный утенок просто не знал, что ему делать, как быть. И надо же ему было уродиться таким безобразным, чтобы сделаться посмешищем для всего птичьего двора!
Так прошел первый день, затем стало еще хуже. Все гнали бедняжку, даже братья и сестры сердито говорили ему:
- Хоть бы кошка утащила тебя, несносного урода! А мать прибавляла:
- Глаза бы мои на тебя не глядели!
Утки клевали его, куры щипали, а девушка, которая давала птицам корм, толкала ногою. Не выдержал утенок, перебежал двор и - через изгородь! «Они испугались меня, такой я безобразный!» - подумал
утенок и пустился наутек, сам не зная куда. Бежал-бежал,
пока не очутился в болоте, где жили дикие утки. Усталый и
печальный, он просидел тут всю ночь.
Утром утки вылетели из гнезда и увидали нового товарища.
- Ты кто такой? - спросили они, а утенок вертелся, раскланивался на все стороны, как умел.
- Ты пребезобразный! - сказали дикие утки. - Но нам до этого нет дела, только не думай породниться с нами!
Бедняжка! Где уж ему было думать об этом! Лишь бы позволили ему посидеть в камышах да попить болотной водицы.
Два дня провел он в болоте, на третий явились два диких гусака. Они недавно вылупились из яиц и потому выступали очень гордо.
- Слушай, дружище! - сказали они. - Ты такой урод, что, право, нравишься нам! Хочешь летать с нами и быть вольной птицей? Недалеко отсюда, в другом болоте, живут пре-миленькие дикие гусыни-барышни. Ты такой урод, чего доброго, будешь иметь у них большой успех!
«Пиф! паф!» - раздалось вдруг над болотом, и оба гусака упали в камыши мертвыми. «Паф! паф!» - раздалось опять, и из камышей поднялась целая стая диких гусей. Охотники оцепили болото со всех сторон. По болоту шлепали охотничьи собаки. Бедный утенок от страха хотел было спрятать голову под крыло, как глядь - перед ним охотничья собака с высунутым языком и сверкающими злыми глазами. Она приблизила к утенку свою пасть, оскалила зубы и побежала дальше.- Слава богу! - перевел дух утенок. - Слава богу! Я так безобразен, что даже собаке противно укусить меня!
Пальба стихла только к вечеру, но утенок долго еще боялся пошевелиться. Прошло несколько часов, пока он осмелился встать, оглядеться и пуститься бежать дальше по полям и лугам. Дул такой сильный ветер, что утенок еле-еле мог двигаться.
К ночи он добежал до бедной избушки. Избушка так обветшала, что готова была упасть, да не знала, на какой бок, потому и держалась. Ветер так и подхватывал утенка - того и гляди, унесет! - приходилось упираться в землю хвостом!
Надвигался ураган; что было делать бедняжке? К счастью, он заметил, что дверь избушки соскочила с одной петли и висит совсем криво; можно было свободно проскользнуть через эту щель. Так он и сделал.